Фрэнк Эдкок - Военное искусство греков, римлян, македонцев

В конце этой лекции я должен рассказать о взаимодействии моря и суши в более широком смысле. Начиная с работы Мэхэна, посвященной влиянию военноморской мощи на историю, всех нас крайне беспокоит вопрос о ее воздействии на сухопутную войну. Утешительная мысль о том, что великая армия Наполеона потерпела на скалах Булони поражение из-за «потрепанных непогодой парусов стоявших вдалеке кораблей, которые они не видели», вызывает во мне чувства благодарности. Однако по причинам, которые я уже приводил выше, в древности флоты не могли оказывать столь сильное воздействие на расстоянии. Греческие, македонские и римские корабли умели контролировать передвижение собственных войск лучше, чем мешать действиям других армий. Правда, господство противника на море даже в древности могло изолировать или обездвижить армию. Потерпев перед сражением при Сиракузах поражение в битве, афиняне потеряли все свое войско. Победа греков при Саламине означала принудительное ослабление персидской армии, которая теперь перестала быть непобедимой. Поражение, которое египетский флот потерпел в III веке до н. э., лишило Птолемеев возможности вторгаться в греческие земли и Эгейский мир [195] . Однако взаимодействие военных сил на море и на суше должно быть двусторонним, и море следует завоевывать с земли (именно так и происходило).

В качестве примера приведу действия Александра Македонского. Одна из его основных задач состояла в том, чтобы устранить сильный персидский флот, который в противном случае мог бы поддерживать связь с Грецией, представляя таким образом огромную опасность для Александра. Для того чтобы достичь этой цели, он получил контроль над западным побережьем Малой Азии, а затем и Финикии, вследствие чего командам персидских судов приходилось выбирать между службой их царю и возвращением домой [196] . Потеряв свои корни, персидский флот завял. Противоположная ситуация сложилась при завоевании Александром долины Инда. Оно осуществлялось посредством проведения широкомасштабной наземной операции. Но македонский царь предусмотрительно привязал ее к военно-морской кампании, руководство которой было поручено опытному, умелому и находчивому флотоводцу [197] . Важной составляющей искусства войны является понимание того, что в зависимости от времени и места морские и сухопутные силы могут быть союзниками, а могут – врагами, коллегами или конкурентами и наиболее рационально использовать оба этих вида войск.

Коней греки стали впрягать в боевые колесницы еще до начала эпохи классики. Колесницы продолжали использоваться в Киренаике и Барке в Северной Африке, а в Эретрии на острове Эвбея шестьдесят колесниц участвовали в своего рода параде или процессии. Однако они не имеют никакого отношения к теме нашего рассказа, так как относятся скорее к военной истории более древних восточных монархий. Единственная серьезная попытка одержать победу в сражении с помощью колесниц была предпринята Дарием в битве при Гавгамелах, но она завершилась полным провалом. Возможно, это произошло потому, что легковооруженные войска Александра атаковали их до того, как им удалось разогнаться [198] . То же произошло и с колесницами Антиоха Великого, когда в сражении при Магнезии он воевал с римлянами. Поэтому я полагаю, что всех их не следует принимать в расчет. С другой стороны, уже в VII веке до н. э. кавалерия стала неотъемлемой частью армий нескольких государств, особенно тех из них, территория которых была равнинной. К их числу относилась Фессалия, в меньшей степени Беотия и ее соседи. В более поздние периоды всадники появились в войсках в Халкидике и на Сицилии, и в первую очередь в Сиракузах. В Афинах существовало аристократическое сословие всадников, которые изображены гордо скачущими на фризе Парфенона, а на протяжении некоторых периодов в состав афинского войска входили конные лучники. В Македонии представители мелкого «дворянства» и их личные отряды являлись предшественниками знаменитой кавалерии Александра Македонского, состоявшей из его приближенных. Конники входили в войска некоторых городов Малой Азии, которые, вероятно, подражали таким образом своим соседям лидийцам.

Однако большая часть Греции не очень хорошо подходит для разведения лошадей и применения кавалерии, а так как в те времена еще не были изобретены подковы, кони в этой гористой местности были обречены на получение постоянных травм и хромоту. Об этом писал еще Ксенофонт [199] , советовавший увеличивать жесткость конских копыт, заставляя их бить ногами по булыжной мостовой, камни в которой соответствуют по размеру их копытам. Но дальше этого изобретательность не пошла. Самые ранние подковы, датирующиеся началом IV века, были найдены в Северной Италии, но за их появление нам следует благодарить кельтов, а значит, здесь нет смысла о них рассказывать. Во время походов коням требуется огромное количество корма и воды, а войны происходили, как правило, летом, когда воды мало и лошади страдают от жажды. Кони в Греции, очевидно, были небольшими. Крупных боевых коней выращивали далеко за пределами Эллады, особенно в Мёзии с ее широкими долинами и обилием питьевой воды, где разводили животных специальной местной породы, отличавшихся исключительными размерами и силой [200] . Владение лошадью в большинстве греческих полисов считалось признаком богатства и знатного происхождения, и состоятельные люди вывозили коней из других стран. Однако нигде к югу от Фессалии с ее бескрайними равнинами, где конница позволяла местной знати сохранять власть над находившимся в полурабском состоянии населением, кавалерия не была превалирующим военным подразделением.