Фрэнк Эдкок - Военное искусство греков, римлян, македонцев

При этом в те времена стратегия зависела от того, насколько быстро и бесшумно будет переброшен флот. Так, в начале V века до н. э. спартанский царь Клеомен совершил следующий маневр против своих противников из Аргоса, ослабив таким образом их положение. Под прикрытием темноты он перевез свои войска на противоположный берег, благодаря чему они сумели подойти к Аргосу с другой стороны и заставить противника сразиться с ними там [183] . Кроме того, неспособность кораблей уходить далеко от суши делала возможным проведение совместных операций с сухопутной армией, наделяя таким образом стратега свободой действий. К примеру, основная цель сопротивления царя Леонида в Фермопилах во время Греко-персидских войн состояла в том, чтобы морское сражение могло состояться в ограниченном для маневрирования пространстве. Таким образом он надеялся, что греческий флот сумеет одержать победу и остановит сухопутное наступление персов. Этим чаяниям не суждено было сбыться, а гибель Леонида и его спартанцев была бесполезной.

Более продуктивной оказалась стратегия, в рамках которой при Саламине греческий флот оказался во фланге персов как на море, так и на суше [184] . При Саламине греческие суда поставили перед ними такую же проблему, как и та, которую английская флотилия заставила решить испанскую Непобедимую армаду при Плимуте, – британцы вынудили ее подняться вверх по водам Ла-Манша, чтобы добраться до герцога Пармы, находившегося в Нидерландах. Персы попытались решить эту проблему с помощью атаки, которая привела к их поражению, а испанцы игнорировали ее, хотя и это не принесло им успеха.

Если говорить о стратегии в более широком смысле, то следует отметить, что большое стратегическое значение имел остров Кипр, где жило смешанное население, в жилах которого текла греческая и восточная кровь. Его важность заключалась в первую очередь в географическом положении. Он находился слишком далеко от подвластных грекам вод Эгейского моря для того, чтобы считаться с эллинской политикой или экономикой. Но в то же время он располагался слишком близко от побережья Финикии и не мог сдерживать усиление персидской военно-морской мощи, которая во многом основывалась на владении этой территорией. Таким образом, перейдя под контроль греческого флота, Кипр стал бы надежной базой, защищающей восточную часть Эгейского моря от вторжения персидских кораблей. Дважды: в начале V века до н. э. и в первые годы IV века до н. э. – эллины тщетно пытались овладеть островом и организовать на нем свою военно-морскую базу. В разгар Ионийского восстания, начало которого было многообещающим, греки упустили контроль над ним [185] , и мятеж был подавлен благодаря массированному вторжению финикийского флота в Эгейское море. Через столетие та же стратегическая ошибка, вызванная умелой стратегией персидских сатрапов Малой Азии, привела к тому, что персы одержали сокрушительную победу на море, лишили спартанцев последней надежды на сохранение их присутствия в Малой Азии и восстановили сообщение между Персией и Грецией [186] . Дважды на протяжении отделявшего эти события друг от друга столетия талантливый стратег, афинский флотоводец Кимон, начинал военно-морские кампании, целью которых был захват Кипра [187] . В первый раз, когда он потерял контроль над афинской стратегией, его корабли были перенаправлены на помощь участникам египетского восстания против персов, а во второй он скончался до того, как его предприятие завершилось успехом. Однако таким образом афинянам удалось достичь modus vivendi с персами, благодаря чему было предотвращено проникновение финикийского флота в воды, находившиеся под контролем греков, а Эгейское море на столетие превратилось в единоличную «вотчину» Афин. Правда, события, связанные с Кипром, на этом не закончились. Персы сумели восстановить над ним полный контроль, заключив так называемый царский мир, хотя из-за их постоянной занятости другими проблемами в середине века остров стал независимым и поэтому имел большое стратегическое значение для Александра, а позднее и для Антигона I [188] . Именно в водах, принадлежавших Кипру, флот Деметрия, сына последнего, одержал масштабную победу [189] , а затем остров стал одной из целей внешней политики Птолемеев, так как способствовал утверждению их власти на море и находился на середине пути между Египтом и его владениями в Леванте. За власть над ним крупные военно-морские державы боролись до конца III века до н. э., когда начался период упадка эллинистических флотов.