Джордж Фрэнсис Доу - История работорговли. Странствия невольничьих кораблей в Антлантике

Рейс, однако, заканчивался, поскольку благоприятные ветры, которыми мы наслаждались прошедшие две недели, приблизили нас к острову Куба. Каждая нитка парусов была натянута, и корабль мчался по воде, как резвый конь. Мои мысли сосредоточились на этом бризе, и, если он чуть ослабевал, падало мое настроение, но, если он усиливался, оно повышалось.

Часто, когда негры гуляли по палубе, у меня возникала мысль о том, как легко было бы для них взять верх над нами и отправить всю команду на дно. Какая большая разница между ними и китайскими кули! Треть таких кули давно послали бы нас всех туда, если бы их допустили на палубу до того, как заковали в железо, как этих негров. Полки в рулевой каюте были заполнены гарпунами и копьями, которые могли бы стать грозным оружием в руках рабов. Обычный здравый смысл должен был подсказать капитану, что их следовало убрать в первую очередь в ту часть судна, которая наименее доступна для черных. Это, однако, не было сделано до тех пор, пока в течение пяти недель оружие не стало мозолить неграм глаза, а туземцы-крумен видели его еще чаще, что было небезопасно для нас.

Наступило светлое и ясное воскресное утро, когда ветер все еще оставался благоприятным и свежим. В это время корабль выглядел скорее как торговое судно, поскольку мы шли в фарватере судов, направлявшихся в Вест-Индию. Вполне вероятно, что необычное появление китобойного судна в этих водах вызвало бы подозрение – командиру какого-нибудь военного корабля могли сообщить об этом, и у того могло возникнуть желание проверить такое сообщение. Корабль выкрасили черной краской, за исключением узкой желтой полоски, идущей вокруг его корпуса. Краска была положена, но вид корабля от этого не очень изменился. На палубе находились две китобойные шлюпки. Шлюпбалки устранили и выбросили за борт. Теперь у нас на палубе имелись четыре шлюпки, занимавшие большое пространство. Если бы корабль был оснащен рострами или консолями, две из них можно было устранить, так как они представляли собой помеху на палубе, мешая работе. Капитан приказал их выбросить за борт. За ними последовали большое количество гарпунов и копий, прекрасный сундук плотника, инструменты бондаря и много других вещей. Капитан не объяснял причин такого уничтожения корабельного имущества, полагая, вероятно, что в это дело никому не следует совать нос.

В понедельник задул сильный ветер, пришлось убирать паруса. Из-за недостаточного балласта судно стало очень валким. Мы убрали так много парусов, что, когда корабль кренился в наветренную сторону, почти было видно киль. Это доставляло много неудобств неграм в трюме, и при каждом сильном крене их быстро бросало в подветренную сторону, что оказывалось небезопасным. Жесткий бриз вызвал также сильное волнение моря, что привело к большому числу заболеваний. Качка лишала негров аппетита, и, когда им предлагалась после обеда еда, к ней прикасались очень немногие. Испанец орал, настаивая, чтобы они ели в любом состоянии, раз им готовят пищу. Он заставлял бедняг проглатывать ее под угрозой жестокой порки.

Капитан рассчитывал обнаружить землю после этого полудня либо следующим утром. Число впередсмотрящих было удвоено, им приказали следить за появлением высокого берега и малого судна. Думаю, около полудня или чуть позже раздался сверху возглас наблюдателя: «Земля!» Капитан, находившийся на палубе, сразу поднялся наверх, где пробыл некоторое время. По возвращении он о чем-то говорил с испанцем. Курс корабля не менялся, и мы быстро сокращали расстояние до берега.

Вскоре после этого нас заставил вздрогнуть возглас сверху: «Парус!» Мы с большим интересом наблюдали за приближением чужака, в котором скоро различили направлявшийся к нам небольшой шлюп. Оба капитана внимательно всматривались в приближавшееся судно. Сильный бриз вскоре подогнал его к нам в то время, когда мы отпустили фалы фор-бом-брамселя. На взятие на гитовы парусов судно ответило отоплением реев. Это, видимо, развеяло все сомнения в головах двух капитанов, и корабль немедленно лег в дрейф. Верхний угол грот-паруса шлюпа был поднят, когда он вышел на расстояние видимости и был приведен к ветру. Капитан-испанец теперь приветствовал шлюп на своем языке, и после коротких переговоров со шкипером шлюпа нам приказали сесть в шлюпку правого борта. Мы быстро подчинились, спустили шлюпку и двинулись к шлюпу. Его шкипер прыгнул к нам, и мы доставили его на свой корабль. Некоторое время шкипер беседовал с капитаном, между тем как испанец писал письмо. Он передал его гостю вместе с рядом устных инструкций, после чего мы доставили шкипера обратно на шлюп. Как только мы отошли от борта его судна, он сразу поставил паруса и направился к берегу.