Хью Тревор-Роупер - Последние дни Гитлера. Тайна гибели вождя Третьего рейха. 1945

Изгнание Брандта и Хассельбаха лишило Гитлера хирургов, и в свите фюрера открылась вакансия. Для того чтобы ее заполнить, Гитлер обратился к своему верному Генриху – к Гиммлеру. Кому еще мог он довериться в этот период всеобщей измены? Не может ли рейхсфюрер СС порекомендовать верного и надежного человека? В этом важном деле Гиммлер решил посоветоваться с профессионалом и вызвал своего личного врача, профессора Карла Гебхардта.

Профессор Гебхардт стал близким другом Гиммлера еще на заре нацистского движения. Самые разные люди были единодушны в своем отношении к Гебхардту. Его считали злым гением Гиммлера. Шелленберг называет его «отвратительным». Олендорф, еще один близкий сотрудник Гиммлера, который сам отнюдь не был образцом порядочности (в Нюрнберге он признался в личном участии в убийстве 90 тысяч евреев), описывает Гебхардта как безнравственного и жадного интригана, руководствовавшегося в жизни только своими личными выгодами. Другие знали его как бессовестного политикана-дилетанта, маскировавшего интриги невинным медицинским покрывалом. Как врач, он производил экспериментальные операции на польских девушках в концентрационном лагере Освенцим, за что Гиммлер вознаградил его должностью президента Германского общества Красного Креста. Любопытные сведения о своем знакомстве с Гебхардтом приводит Шпеер. Когда в 1944 году Шпеер серьезно заболел, он воспользовался услугами присланного ему Гиммлером Гебхардта. Время шло, но на фоне лечения здоровье Шпеера нисколько не улучшилось. Обеспокоенные друзья Шпеера заподозрили неладное и пригласили другого врача, профессора Коха из клиники Шарите. Профессор Кох, изучив назначения Гебхардта, сказал, что его лечение лишь усугубляет болезнь Шпеера. Врачи не сошлись во мнениях, и инцидент можно было бы счесть незначительным, если бы не дурная репутация Гебхардта. С того момента Шпеер до минимума сократил свое общение с Гиммлером. Таков был советчик, представленный Гиммлером. Гебхардт порекомендовал одного своего ученика, Людвига Штумпфеггера, неплохого ортопеда, работавшего в клинике Хоэнлихена и занимавшегося проблемой регенерации костной ткани.

Какими бы мотивами ни руководствовались Гиммлер и Гебхардт, посылая Штумпфеггера в Восточную Пруссию к Гитлеру, – а те, кто знал Гебхардта, не верили, что за этим не скрывается личная корысть, – они ничего от этого не выиграли. Возможно, конечно, что ни Гиммлер, ни Гебхардт и не искали никакой выгоды, ибо Гиммлер был слишком наивен для того, чтобы вынашивать какие-то многоходовые планы. Впрочем, и у Штумпфеггера не было ни малейшего желания служить тем, кто был для него теперь бесполезен. Прибыв в ставку фюрера, он не стал ни от кого скрывать своей безусловной и искренней преданности Гитлеру. Преданный великан (Штумпфеггер отличался огромным ростом) в неподдельном обожании склонил голову перед божеством, пред ясные очи которого он был теперь допущен, что не мешало ему презрительно отзываться о благодетелях, пославших его в Растенбург. Штумпфеггер появился в ставке Гитлера 31 октября 1944 года. После этого его посещения фюрера становятся день ото дня чаще. В дневнике Линге ежедневно присутствовало слово Spaziergang – прогулка. Это был единственный момент в течение дня, когда Гитлер короткое время дышал свежим воздухом, гуляя в саду. Весьма редко в дневнике отмечалось и то, с кем в тот день гулял Гитлер. Список спутников был невелик: Гиммлер, Геринг, Альберт Борман (адъютант Гитлера, брат Мартина Бормана) и Штумпфеггер. В последние дни агонии Третьего рейха Штумпфеггер оставался рядом с Гитлером. Он остался, когда все другие, включая Мореля, бежали или были изгнаны. Когда его спросили однажды, по-прежнему ли он думает, что Германия победит, Штумпфеггер с наивной убежденностью истинно верующего ответил, что, несмотря на свое невежество в военных делах, он не думает – он знает, что Германия выиграет войну. Гарантией ему служила непреклонная убежденность в глазах фюрера. Прогулки в саду не были прогулками пациента с лечащим врачом – до конца жизни Гитлеру так и не потребовалась помощь хирурга – это было общение мессии с апостолом, божества с избранным священником.

Нечего и говорить о том, что Штумпфеггер ни разу не впал в ересь Брандта. Он никогда не ссорился с Морелем. Он исполнял обязанности хирурга и не вмешивался в терапевтическую епархию ставшего всемогущим лечащего врача. В последние полгода своей жизни Гитлер стал послушной марионеткой в руках Мореля. Одновременно с отстранением Брандта Морель добился отстранения фотографа Гофмана, удачная болезнь которого стала в свое время началом головокружительной карьеры самого Мореля. Теперь же присутствие Гофмана стало неприятным напоминанием об унизительном покровительстве этого человека. Все прежние врачи были уволены, бывший покровитель смещен, новый врач ни в чем ему не перечил, и Морель понял, что отныне его будущее обеспечено и зависит только от превратностей войны, но не от ревнивого вмешательства соперников.