Марлис Штайнер - Гитлер

Впрочем, предпринималось немало шагов, свидетельствующих скорее о тактической хитрости, чем об иррациональных чувствах. В первую очередь речь шла о том, чтобы прибрать к рукам профсоюзы, хотя самый могущественный из них – АДГБ – уже и так публично открестился от союза с социал-демократами, несмотря на долгую историю сотрудничества, и во время Дня Потсдама заявил о готовности поддерживать правящий режим вне зависимости от его окраски.

24 марта Геббельс представил проект закона, объявляющего 1 мая официально праздничным днем, – как он говорил, это будет грандиозное подтверждение единства народа и конца классовых идеологий. На самом деле Немецкий комитет по охране труда втайне готовил на 2 мая захват профсоюзных центров, и ему требовалась маскировка. 7 апреля, на вечернем заседании, правительство провозгласило 1 мая «национальным днем труда», приняло второй закон (первый был датирован 31 марта) о землях, которыми отныне управляли чиновники рейха (рейхштат-галтеры) – в немецкой конституционной истории это было новшество, – и одобрило текст о «восстановлении профессиональной государственной службы», легализовавший политические чистки и лишение доступа к государственным должностям лицам неарийского происхождения (исключение – до 1935 года – делалось только для участников войны, фронтовиков). «Можно сказать, что сегодня мы опять творили историю Германии, – пишет Геббельс. – Наша цель – полная унификация рейха. И постепенно, шаг за шагом, мы к ней приближаемся». 17 апреля, после заседания в Оберзальцберге, посвященного обсуждению нацистских планов на 2 мая, он записал: «Может, пошумят несколько дней, зато потом станут наши. Мы только оказываем услугу рабочим, освобождая их от паразитов-руководителей, не дававших им жить. Когда профсоюзы попадут к нам в руки, все остальные партии и организации долго не продержатся. В любом случае, решение было принято вчера в Оберзальцберге. Пути назад нет. Через год мы будем держать в руках всю Германию». На следующий день он добавил: «В народе только и разговоров, что о грядущей второй революции. Это означает, что первая еще не окончена. Вскоре нам предстоит объясниться с реакцией. Революция не должна останавливаться».

Но события развивались даже быстрее, чем предполагалось. Указом от 28 февраля коммунисты были практически устранены с политической арены. Подчинение своему контролю отдельных земель при помощи закона, по которому КПД больше не имела права представительствовать в местных парламентах, поставили на этой партии крест. Гитлер поостерегся формально запрещать ее, и единственной мерой, открыто направленной против коммунистов, стал закон от 26 мая 1933 года о конфискации имущества, принадлежащего КПД. Примерно та же судьба постигла СПД и «Знамя рейха» – начиная с февраля в занимаемых их руководством помещениях прошли обыски с привлечением полиции. Формальный запрет на деятельность коммунистической партии был издан лишь в Баварии, Тюрингии и Саксонии. Социал-демократы продержались чуть дольше. После первых же репрессивных мер лидеры партии переправились сначала в Сар, затем в Прагу, где занялись подготовкой к эмиграции руководящего комитета. Это послужило причиной раскола в его рядах – одни высказывались за продолжение деятельности в Германии и, следовательно, за сосуществование с новым режимом, другие ратовали за эмиграцию, оставлявшую свободу выражения. 18 июня в Праге вышла газета социал-демократов «Нойер форвертс», призывавшая к свержению правительства в Германии. Гитлер ухватился за эту публикацию как за предлог для запрещения партии на всей территории рейха. «СПД распущена. Браво! Ждать тоталитарного государства осталось недолго!» – писал Геббельс.

Запрещение СПД оказало немедленное воздействие на деятельность мелких либеральных и буржуазных партий. «Штаатпартия» (бывшая ДДП), обвиненная в том, что 5 марта голосовала вместе с СПД, лишилась мандатов в прусском сейме, и 27 июня сама объявила о роспуске. На следующий день ее примеру последовала ДВП.

Параллельно шла ликвидация ДНВП – единственного партнера нацистов в правительственной коалиции. После своего триумфа 5 марта Гитлер стал вести себя гораздо более требовательно. Начиная с мая Консервативная партия была переименована в Немецкий национальный фронт – с целью показать, что полностью приняла идею об отмене независимости земель. Однако это не удержало ее членов от массового перехода в партию нацистов, представлявшуюся гораздо более перспективной. Гугенберг имел все меньше влияния в кабинете. После крайне неудачного выступления на Лондонской международной экономической конференции на тему немецкой колониальной политики он был вынужден подать в отставку. Эта отставка означала конец его партии, многие члены которой, отбросив последние сомнения, перетекли в НСДАП. В июле готовилось слияние «Стальной каски» с СА. Гугенберга – бывшего «царя» немецкой экономики – на посту министра экономики сменил Курт Шмит, директор страхового общества «Альянс», а на посту министра сельского хозяйства – Вальтер Даре.