Марлис Штайнер - Гитлер

Третий путь, по которому шел Вильгельм II и Веймарская республика, предусматривающий увеличение промышленного производства, экспорта излишков продукции и импорта сырья и продуктов, Гитлер отбрасывал. Во-первых, выгода стратегии мирного экономического завоевания иллюзорна, и Первая мировая война это доказала: в силу уменьшения рынков сбыта неизбежно возникает конфликт интересов. Кроме того, экономическая экспансия подразумевает модернизацию и, как следствие, разрыв между сельским хозяйством и промышленностью, неконтролируемый рост городского населения, бегство из деревень, одним словом, все то, что ослабляет крестьянский мир. Лучшим средством избежать этого является приобретение нового жизненного пространства. Как показал в своих работах Райнер Цительманн, было бы неправильно утверждать, что Гитлер стремился положить конец урбанизации Германии и превратить ее в сельскую страну. Концепция жизненного пространства нужна была ему для дискредитации политики мирной экономической экспансии и оправдания стремления к перевооружению Германии: «Народу необходимо оружие. Завоевание земли связано с насилием».

Он был убежден, что борьба неизбежна, что подвело его к еще одной «модной» со времен Первой мировой войны теме – автаркии. Учитывая ограниченный запас природных ресурсов в Германии, следовало добиться частичной автаркии, что позволит начать борьбу за жизненное пространство, в свою очередь способную привести к полной автаркии. В отличие от неоконсерваторов, Гитлер откровенно заявлял, что эта задача должна решаться насильственными методами.

Двумя державами, владевшими одновременно всем тем, чего так не хватало рейху – сельскохозяйственными землями, природными ресурсами и огромными рынками, – были США и Советский Союз. Получить это Германия могла только одним путем – путем вооруженной экспансии на Восток. «Европа, – заявлял Гитлер, – нуждается в российском хлебе, мясе, древесине, угле, железе и нефти, чтобы продолжать свою решительную борьбу против США». В 1931–1932 годы Гитлер подчеркивал, что Японии и Германии нужны природные ресурсы, чтобы освободиться от зависимости от мирового рынка и обеспечить свое национальное будущее. После первых побед на территории СССР он опять вернулся к этой теме. Ресурсы, захваченные в ходе войны, должны быть использованы для развития немецкой промышленности; в СССР будет проведена деиндустриализация; на завоеванных землях будут заложены новые города для немцев и родственных им народов, тогда как славяне будут низведены до положения рабов.

Таким образом, реализация идеи жизненного пространства должна была дать Германии промышленную и сельскохозяйственную базу, сопоставимую с США; кроме того, последовательно проводимая расовая политика позволит народам Европы не попасть под владычество США. Восхищаясь экономической и особенно технической мощью американцев, Гитлер жестоко упрекал их в отсутствии культуры. Известно восторженное отношение Гитлера к достижениям технического прогресса; он начал строить в Германии автобаны – в стратегических целях и для снижения безработицы, но также и потому, что был без ума от автомобилей; он мечтал, чтобы в каждой немецкой семье были всевозможные бытовые приборы, и стал первым из европейских политиков, использовавших для проведения избирательных кампаний самолет. В то же время уровень знаний не позволял ему правильно оценить значение многих изобретений, в том числе в области вооружений.

Довольно трудно с точностью определить причины негативного отношения Гитлера к модернизации. Он сам приводил всего две: пролетаризация масс и экологические последствия. В то же время, как мы уже показали, он не скрывал восхищения перед техническими новинками. Можно ли в таком случае причислить его к противникам прогресса, цепляющимся за старину, и апостолам иррационального мира?

Напомним снова: необходимо различать его убеждения и склонности и его умение эксплуатировать человеческие слабости. Для него не были секретом иррациональные побуждения людей, и он ловко их стимулировал при помощи символики, пробуждающей эмоции сродни религиозному рвению: песни, знамена и т. д. Но сам он не верил ни в какой мистицизм, не признавал религиозных обрядов, тем более – оккультизма. Это отличало его от Розенберга, Дарре и Гиммлера, исповедовавших темные учения о «кровной связи человека с почвой» и усердно посещавших общество «Туле». При этом Гитлер и не думал отдалять от себя этих людей, поскольку они представляли собой серьезное партийное течение, которым он умело пользовался.