Марлис Штайнер: Гитлер

Понадобился бы драматург кафкианского таланта, чтобы описать эту прогулку по развороченному взрывами саду; едва стоящий на ногах одряхлевший фюрер и его тщедушный и хромой министр пропаганды, рассуждающие о нацистском мужестве и мощи на фоне превращенного в развалины города, бои в котором уже шли за Франкфуртский вокзал.

Ситуация достигла пика сюрреализма, когда Геббельс получил два гороскопа: один для Веймарской республики (конституционно она оставалась государственной формой правления Германии), второй – для Гитлера. Улучшения положения на фронте можно было ожидать во второй половине апреля, затем, в мае, июне и июле, последует резкое ухудшение; война окончится в августе. «Господи, хоть бы это была правда!» – записал Геббельс. Он принялся за разборку старых бумаг, и тут ему вспомнились былые времена и годы борьбы за власть, и на душе немного полегчало. Отряды «Оборотней», о создании которых он мечтал, в будущем могут сослужить хорошую службу и стать основой партизанского движения, объединяющего всех активистов партии. Вот почему он отмахивался от предложений Лея – его соединения ослабили бы его собственные партизанские отряды и милицию, созданную 18 октября 1944 года. Ее члены набирались из молодежи и стариков; их вооружали старыми ружьями, а вместо формы выдавали нарукавные повязки.

Гитлер теперь почти не спал. Предпринимал, по выражению Геббельса, геркулесовы усилия. Поставил по главе Генштаба Кребса, сместив Гудериана, потребовал от Шпеера производить оружие с меньшим количеством стали – тот согласился, вытребовав взамен разрешение не разрушать некоторые предприятия. Отто Дитриха сменил на посту пресс-секретаря рейха Хайнц Лоренц, представитель Немецкого информационного агентства; он же стал «пресс-атташе» фюрера. Бывший гауляйтер Юлиус Штрейхер предложил свою кандидатуру в отряд «Оборотней», а инженер и генерал СС Ганс Каммлер был назначен командующим авиацией.

Как и в декабре 1941 года, когда он грудью бросился на брешь в рядах сторонников и не позволил ситуации выйти из-под контроля, Гитлер снова уверовал в свою способность «спасти Германию». Он лично звонил командирам частей в Западной Германии и требовал во что бы ни стало остановить продвижение вражеских войск. Генерал Рейнефарт, оборонявший крепость Кюстрин, был отстранен от должности за то, что самовольно отдал войскам приказ отступать. Гауляйтеры западных земель, бежавшие из своих гау, слали ему длинные рапорты, пытаясь снять с себя вину. «На западе партия в общем и целом проиграла схватку», а Эйзенхауэр ведет себя «как император Германии». Враг намеревается «ограбить и уморить голодом немецкий народ, чтобы биологически уничтожить его», сетовал Геббельс. Попытка гауляйтера Боле, возглавлявшего партийный отдел внешней политики, вступить в переговоры с союзниками в Швейцарии, Швеции и Испании, также провалилась; с англичанами было не договориться, но еще оставались американцы… Может, эти окажутся сговорчивее, если предложить им выгодные экономические перспективы в Европе? Контакты с СССР выглядели более многообещающими, но они подразумевали аннексию Восточной Пруссии, что было немыслимо.

Многие офицеры СС, с которых по приказу Гитлера в Венгрии и Австрии сорвали нашивки, покончили с собой. Другие заявили, что будут драться за фюрера до последней капли крови, но что Берлин для них больше не существует и что они больше не желают видеть Гитлера.

Вскоре после Пасхи, празднование которой прошло как никогда уныло, в канцелярии стало известно, что весь золотой запас рейха – примерно 100 тонн, а также многочисленные произведения искусства (в том числе статуэтка Нефертити из Берлинского музея) попали в руки к американцам, которые обнаружили их на дне соляной шахты на юге страны. Но чему же тут удивляться? Карта показывала, что нацисты контролируют всего лишь «узкий коридор от Норвегии до озера Комаккьо».

12 апреля умер Рузвельт, и Геббельс воспринял это событие как чудо, способное все изменить – как когда-то, в 1762 году, кончина царицы Елизаветы спасла от разгрома Фридриха Великого. На следующий день Гитлер продиктовал свой последний приказ, обращенный к солдатам Восточного фронта. Его текст им должны были зачитать в тот день, когда начнется советское наступление на Берлин. В нем, в частности, говорилось: «Сейчас, когда умер величайший военный преступник, для нас начинается коренной перелом в войне». 15-го к нему в бункер под канцелярией, откуда он не выходил с начала апреля, приехала Ева Браун и заняла небольшую квартиру по соседству.