Марлис Штайнер - Гитлер

На совещаниях в ставке Гитлера 10 и 23 сентября обсуждался вопрос, с кем вести переговоры – с Западом или с Востоком. Гитлер считал, что Англия еще не созрела, а Сталин в военном отношении имеет над ним превосходство. Поэтому следовало просто выжидать. Осторожное прощупывание, затеянное Риббентропом, ничего не дало. Геббельс, со своей стороны, полагал, что чем сильнее бушует буря, тем лучше держится фюрер. А вот дуче, посетивший Гитлера и 15 сентября возглавивший фашистское движение с намерением основать на севере полуострова, в Сало, Итальянскую социальную республику, отнюдь не был революционером сродни Гитлеру или Сталину. Сам фюрер не скрывал своего разочарования: «Италия отреклась от собственной нации и государства». Но, поскольку он не мог открыто признать крах фашизма, приходилось искусственно поддерживать в нем жизнь. Спасением Муссолини он занимался вовсе не из дружеского расположения к дуче.

Зато Гитлер свято верил, что уж от немецких генералов ожидать «предательства по-итальянски» ему не придется. Тем не менее в «Волчьем логове» были усилены меры безопасности. 22 декабря 1943 года была создана новая структура – «национал-социалистический генеральный штаб» (НСФО), который возглавил пехотный генерал Рейнике; 4 января 1944 года Борман учредил комитет по сотрудничеству между НСДАП и НСФО. В войска были направлены офицеры для идеологического воспитания солдат. Гитлер учился у Сталина…

Осенью 1943 года, когда итальянский кризис остался в прошлом, фюрер почувствовал себя лучше. Дважды в день он выходил на прогулку со своей собакой Блонди и надеялся, что к весне будет готово новое «чудо-оружие» («Фау-1»). Он также ждал успехов от подводных лодок и применения новых тактических методов, которые, по его мысли, должны были переломить ход войны.

18 октября, после довольно подозрительной кончины царя Бориса, Гитлер встретился с членами болгарского регентства князем Кириллом и Богданом Филовым и признался им, что Германия пережила довольно трудный период в подводной войне из-за разработанных англичанами мер обнаружения подлодок, однако теперь, заверил он, все пойдет совсем иначе. Больше всего его по-прежнему беспокоили Балканы, где его главным врагом оставался Тито и его партизаны. В стратегическом отношении это был важнейший регион, почему же англичане не спешили там высаживаться? Может, им Сталин запретил?

Тем не менее изучение карты, по его мнению, свидетельствовало, что положение гораздо лучше, чем в начале войны. Фланги Германии надежно защищены от вражеской угрозы.

На следующий день, во время второй встречи с болгарскими представителями, фюрер изложил им свою классификацию противника по степени боевых качеств. Русские дрались так же отчаянно, как во время Первой мировой войны, кроме того, совершили гигантский технический рывок; французы, напротив, имели бледный вид, как, впрочем, и англичане; сербы заметно деградировали; ну а итальянцы никогда не умели воевать – ни прежде, ни теперь. Таким образом, никто, за исключением большевиков, не поднялся до собственных достижений 30-летней давности. Затем фюрер пустился в разглагольствования на свою любимую тему – взгляд на историю с точки зрения социал-дарвинизма – в очередной раз подтвердил, что значение имеют лишь боевитость и сопротивляемость. То же самое он повторил президенту совета Божилову, навестившему его в «Волчьем логове» 5 ноября. «Итальянская измена», которую следовало расценивать как проявление своего рода «душевной болезни», стала одной из главных причин неудач на Восточном фронте. Однако началась эта «болезнь» не вчера: Роммель уже имел от нее неприятности в Северной Африке. Если бы Италия повела себя по отношению к Германии хотя бы как Франция в 1940 году, честно признавшись союзнику, что больше не может продолжать войну и должна просить перемирия, он бы ее понял и согласился бы на ее выход из войны, разумеется, не допустив, чтобы ее территория стала трамплином для атак на Германию.

В течение 1943 года, пока накапливались признаки вероятного поражения, с ослепительной ясностью начала проявляться тоталитарная природа режима. Жесткий пресс властей все заметнее ощущался как внутри страны, так и за ее пределами. Даже ситуацию с Италией фюрер повернул к собственной выгоде: с ней можно было больше не церемониться, прекратить снабжать ее сырьем и продовольствием и, напротив, стараться выжимать из нее последние соки. С конца сентября в Германию были вывезены 268 тыс. итальянских рабочих. Операция «Ось» принесла Германии сотни танков, тысячи пушек, полмиллиона винтовок и сотни истребителей.