Марлис Штайнер - Гитлер

Выступая в рейхстаге 4 мая, Гитлер заявил, что 1941 год войдет в историю как год великого национального подъема. Однако в немцах его речь не вызвала особого энтузиазма: они поняли, что предстоит год войны, а не мира. По поводу предстоящей русской кампании ползли многочисленные слухи; обеспечивать скрытность продвижения войск к восточной границе становилось все труднее.

Совершив короткую поездку в Данциг и Готенхафен и осмотрев готовые к бою линейные крейсера «Бисмарк» и «Принц Евгений», Гитлер ненадолго вернулся в Берлин, а затем 9 мая удалился в Оберзальцберг для отдыха. Но долгожданного покоя он здесь не обрел. 11 мая его посетил Дарлан для обсуждения способов оказать помощь Ираку, в котором после государственного переворота, осуществленного Рашидом Али, установился дружественный к Оси режим. Помощь должны была поступать через Сирию, на что требовалось согласие Франции. Получалось, что Германия должна была обращаться к Франции с просьбой, и Дарлан рассчитывал воспользоваться ситуацией для облегчения судьбы своей страны. 21 мая начались переговоры о заключении в Париже франко-немецких соглашений по вопросу Сирии и Ирака, Северной, Западной и Экваториальной Африки. Эти соглашения, получившие название «Парижских протоколов» грозили вовлечь Францию в полномасштабное военное сотрудничество с Германией, и только резкая реакция Вейгана и начало русской кампании помешали Франции встать на этот скользкий путь.

Разговаривая с Дарланом в Берхофе, фюрер выглядел немного рассеянным, однако сохранившиеся протоколы встречи дают нам очередную возможность убедиться в его двуличии. Он заявил, что отнюдь не является «фанатиком пространства», и подчеркнул, что немецкие и итальянские притязания на владения Французской империи носили умеренный характер – ни намека на планы Миттельафрики. В отличие от Риббентропа и Абеца, он не доверял французам, и его не привлекала сделка «ты мне – я тебе», на которую так рассчитывал Дарлан.

Рассеянность фюрера имела свое объяснение: он только что получил тревожную новость. В сумбурном письме его заместитель по НСДАП Рудольф Гесс сообщал ему, что вылетел в Шотландию, чтобы с помощью лорда Гамильтона свергнуть правительство Черчилля и добиться установления мира. Фюрер был поражен. Это была такая нелепость, что никто не поверил бы, что его старый и доверенный друг предпринял подобный шаг без его согласия. Он приказал арестовать несчастного адъютанта, доставившего письмо, но позволил «мессершмитту» Гесса взлететь с аэродрома Аугсбурга, после чего срочно вызвал к себе Геринга. Полученная им накануне бандероль, в которой содержались более подробные объяснения, так и лежала невскрытой. Больше всего он опасался, что англичане принудят Гесса сделать какие-либо заявления от его имени (либо сделают их вместо него) – если бы министром информации Англии был не Дафф Купер, а Геббельс, он бы так и поступил (не зря он так издевался над Купером на страницах своего дневника). Не дожидаясь, пока самолет приземлится на британской территории, фюрер опубликовал первое коммюнике, в котором говорилось о «безумном поступке» Гесса. Когда стало известно, что Гесс благополучно спрыгнул с парашютом близ замка лорда Гамильтона, появилось второе коммюнике, в котором речь шла о «слепом идеализме» Гесса, что весьма похоже на правду.

Со времен самоубийства Гели Раубаль Гитлер еще никогда не чувствовал себя таким подавленным. Он потерял своего «Гессерля», как он привык называть Гесса во времена путча и их общего заключения в крепости Ландсберг. Фюрер вызвал к себе рейхсляйтеров и гауляйтеров и объяснил им, что Гесс стал игрушкой в руках астрологов и магнетизеров, заморочивших ему голову. Его письма, отмечал Геббельс, были пронизаны «плохо переваренным оккультизмом»; министр пропаганды возлагал вину за организацию этого бегства на профессора Гаусхофера и жену Гесса. Все беды пошли от его мании «здоровой жизни» и желания «питаться травой». Одним словом, Гесс спятил. Однако Геббельс поостерегся проводить параллель между пищевыми пристрастиями Рудольфа Гесса и привычками Гитлера (который заявлял, что после заката христианства «эстафету подхватит новая религия вегетарианства»).

Разумеется, бегство Гесса не прошло без последствий. В полицейских отчетах, посвященных изучению циркулировавших в народе слухов, прямо говорится о «дезертирстве». В диссидентских кругах родился куплет: «Песенку поет Германия: / Скоро будем мы в Британии. / Только если поспешишь, / Быстро в психи угодишь». Должность заместителя фюрера в НСДАП была ликвидирована. Как и во время кризиса Бломберга, когда Гитлер лично возглавил вновь созданный орган – Генштаб армии, – доверив его послушному Кейтелю, он преобразовал ведомство Гесса в партийную канцелярию, поставив над ней вездесущего Мартина Бормана, вскоре после этого возведенного в ранг министра.