Марлис Штайнер - Гитлер

Первоначальное название кампании было «Фриц», но в декабре его сменили на «Барбаросса». Необходимо подчеркнуть, что Гальдер, вопреки своим прежним возражениям, вовсе не демонстрировал враждебности к планам Гитлера напасть на СССР: в его «Военном дневнике» нет ни намека на это. Он никогда не делал никаких замечаний на этот счет в присутствии своих сотрудников или друзей по оппозиции, к которой вскоре примкнул. Впрочем, трудно сказать наверняка, что стояло за словами Гитлера – твердая решимость или смутные намерения. Также не известно, что оказало на фюрера наибольшее влияние – военная и экономическая ситуация (последняя играла огромную роль), иными словами, «рациональный расчет», или жажда удовлетворения идеологических амбиций – завоевания жизненного пространства и уничтожения «жидобольшевизма».

Летом и осенью 1940 года, в ходе совещаний с военными командующими, доминировали, разумеется, рациональные мотивы. Особенно большое значение приобрели соображения экономического характера. Ведение современной мобильной войны в основном зависело от наличия материальных и человеческих ресурсов. Положение той или иной воющей стороны радикально менялось в зависимости от того, имела ли она прямой доступ к таким ресурсам или вынуждена была полагаться на чью-либо добрую волю. Поэтому был велик риск того, что Советский Союз может в любой момент прекратить поставки в Германию, без которых ей было бы затруднительно продолжать войну против Англии. Мало того, СССР и Англия могли договориться между собой. Уже с середины сентября Геббельс отмечал, что начались трения с СССР из-за задержки поставок.

С июня по декабрь Гитлер пребывал в сомнениях, которые разделяли с ним военное командование и часть нацистских руководителей. Быстрая победа над Францией во многих вселила уверенность в том, что нет ничего невозможного, и оживила мечты о превращении Германии в мировую сверхдержаву. Все были согласны, что этой державе необходимо большое экономическое пространство, сопоставимое с колониальными империями Англии и Франции или с Америкой, занимавшей целый континент. Мнения расходились лишь относительно методов достижения этой цели: одни стояли за торговый обмен, другие настаивали на применении силы.

Окончательное решение предстояло принять Гитлеру. Судя по всему, что он писал, он явно склонялся в сторону войны. Единственным, что его удерживало, оставался временной фактор. С СССР следовало расправиться до наступления зимы, а до нее оставалось всего пять месяцев. Поэтому начинать кампанию в 1940 году он считал нецелесообразным. Кроме того, страх перед вторым фронтом заставил его предпринять некоторые шаги, направленные на ослабление позиции Англии, хотя в их эффективность он сам не слишком верил.

Прояснить ситуацию должны были переговоры с наркомом иностранным дел Молотовым, состоявшиеся в Берлине 12–13 ноября. Во время первый встречи Гитлер по своему обыкновению начал с изложения общих соображений о будущих взаимоотношениях обеих стран. И нам, и вам, говорил он, для решения внутренних проблем нужен мир, а не война. Что касается Германии, то она вынуждена была вступить в войну, которая была ей навязана, и помимо собственного желания занять территории, не представляющие для нее ни политического, ни экономического интереса. Отсюда возникло обострение жизненных потребностей, но оно ни в коей мере не затрагивает русские интересы. Нужда Германии в пространстве удовлетворена до такой степени, что ей потребуется не меньше века, чтобы его «переварить»; все, что ей теперь нужно, это кое-какие территории в Центральной Африке и некоторые сырьевые ресурсы. Вместе с тем Германия не потерпит, чтобы иностранные державы устраивали свои воздушные и военно-морские базы где им вздумается. В Европе интересы России, Германии и Италии пересекаются в отдельных регионах, так как все три страны испытывают потребность в выходе к морю. Германия хотела бы получить доступ к Северному морю, Италия – запереть Гибралтар, Россия – получить возможность свободного плавания по океанам. Все эти вопросы можно решить, не прибегая к конфликтам. Он уже имел беседы с французскими государственными деятелями, заверил Гитлер, и встретил с их стороны определенное понимание.

Новые проблемы возникли на Балканах, где Германия не имеет политических интересов. Все, что ей требуется – это сырье для обеспечения военных нужд. Идея о закреплении Англии в Греции и закладке там английских военных баз неприемлема. У него самого, добавил Гитлер, остались самые дурные воспоминания о боях на Салоникском фронте во время последней войны. Серьезные осложнения могут появиться, если англичане займут территории, слишком близко расположенные к румынской нефти, – о том, что аналогичная угроза исходила и от русских, он предпочел не упоминать. Наконец, фюрер остановился на опасности американского империализма, хотя не считал его угрозу непосредственной, полагая, что она проявится не раньше 70—80-х годов.