Марлис Штайнер - Гитлер

В конце 1936 года Гитлер отправил двух эмиссаров к Эдварду Бенешу (президенту республики) для ведения переговоров о заключении пакта о ненападении. Бенеш проявил интерес, но при условии, что будут оставлены в действии ранее заключенные договоренности. На том дело и кончилось.

Между тем произошел раскол в рядах СХФ и была создана Партия судетских немцев (СдП), получившая на выборах две трети голосов немецкоязычного населения. Германия начала оказывать этой партии финансовую поддержку. Ее глава Конрад Хенлейн, приглашенный в Лондон, встретился с государственным секретарем по международным вопросам Ванситтартом, который пообещал ему поддержку, если тот выдвинет требование автономии. Незадолго до этого, 16 сентября, он впервые встретился с президентом Совета Годзой. Посол рейха в Праге Эйзенлор пытался оказывать умеренное влияние на чехов, но немецкая пресса начиная с августа по наущению Геббельса развязала оголтелую античехословацкую кампанию. 20 и 21 октября Геббельс записал в дневнике: «Мы будем кричать сколько потребуется, пока нас не услышат» и «Немецкие депутаты от Судетской области направили Годзе открытое письмо. Они чувствуют нашу поддержку». 9 ноября Эйзенлор попытался обсудить с Бенешем возможность modus vivendi. В беседе затрагивалась тема жалоб со стороны немецкого населения, в частности по поводу газет и тайных докладов о настроениях общественного мнения в рейхе, составляемых немецкими социал-демократами, укрывшимися в Чехословакии.

Всего десять дней спустя Хенлейн направил Гитлеру доклад, в котором жаловался на сдержанность немецкой прессы (очевидно, результат встречи Бенеша с Эйзенлором) и разоблачал происки чехов против судетских немцев. Он также просил, чтобы их судьба решалась особо, не так, как судьба других немцев, живущих за пределами Германии и в основном имевших дело с Отделом этнических немцев, возглавляемым генералом СС Лоренцом. 9 декабря Конрад Хенлейн прибыл в Берлин и объяснил в министерстве иностранных дел, что в его положении слишком часто приходится лавировать. Однако ряд событий: праздники, кризис Бломберга – Фритша и визит Шушнига на время оттеснили чехословацкий вопрос на второй план.

Гитлер вернулся в Берлин 16 февраля и принялся готовить две речи. Первую он намеревался произнести 18 марта на открытии Международной автомобильной выставки, вторую – 20 марта на заседании рейхстага. Для первой он всего лишь набросал несколько коротких заметок, зато вторую диктовал по очереди двум секретарям, которые печатали на машинке, после чего он перечитывал и правил текст. Рядом с ним неотлучно находился помощник, который в случае надобности должен был немедленно достать необходимые статистические данные и другие справочные материалы. В эти дни фюрер почти не появлялся на людях, большей частью оставаясь у себя в кабинете на втором этаже.

В рейхстаге он начал с того, что изложил итоги пяти последних лет – 30 января он не смог этого сделать из-за кризиса Бломберга – Фритша. Потом заговорил о «десяти миллионах немцев», живущих в соседних государствах, и заявил, что Германия не оставит без последствий преследования, которым они подвергаются. Это была неприкрытая угроза, и в мире ее услышали. Неслучайно новый британский посол Хендерсон в начале следующего месяца намекнул, что не исключает пересмотра Версальского договора в случае, если Германия откажется от применения оружия. Однако Гитлер, озабоченный решением австрийского вопроса, ограничился требованием предоставить судетским немцам автономию внутри Чехословакии.

Аншлюс укрепил позиции Хенлейна и его партии. 28 марта Гитлер принял его и его заместителя Карла Германа Франка в присутствии Гесса, Риббентропа и Лоренца, сказал, что хотел бы решить чехословацкий вопрос в кратчайшие сроки, и посоветовал постоянно требовать от правительства в Праге больше, чем оно может дать. 24 апреля в Карлсбаде (Карловы Вары) Хенлейн опубликовал программу из 28 пунктов, в которой требовал для живущих в Чехословакии немцев равенства в правах, учреждения автономной администрации, а также свободы называться немцем и национал-социалистом.

Как и предполагалось, чешское правительство не могло пойти на удовлетворение этих требований. С этой поры начало нарастать напряжение, особенно усилившееся после приказа о мобилизации чешской армии 20 мая 1938 года – пражские руководители поверили (ошибочно) в неминуемость немецкого нападения. Англия высказала энергичный протест, что могло быть воспринято так, будто Гитлер отказался от своих планов, испугавшись угрозы. Фюрера это взбесило. Он издал новый указ, в котором говорилось о его «необратимом решении» добиться военного раздробления Чехословакии; вермахту предписывалось прийти в состояние полной боевой готовности к 1 октября. Шеф пресс-службы канцелярии Отто Дитрих устроил своим сотрудникам разнос, поскольку, по его мнению, события в Чехословакии не получили должного освещения в газетах. «Это паршивое государство должно исчезнуть, – записал Геббельс. – Чем раньше, тем лучше». Но одновременно он с беспокойством отмечал, что Риббентроп, всеми фибрами души ненавидевший Англию, хранил твердое убеждение, что с ее стороны не последует никакой реакции; прежде всего следовало создать благоприятную ситуацию.