Грэм Робб - Открытие Франции. Увлекательное путешествие длиной 20 000 километров по сокровенным уголкам самой интересной страны мира

«Когда чья-нибудь карета едет вдоль этих мертвых останков городского квартала, глаза седока стараются пронзить взглядом темноту аллеи Дуайенне. Его душа холодеет, а ум начинает строить догадки о том, кто может там жить и что происходит по ночам, когда эта аллея становится гибельным местом и укрытые тьмой пороки Парижа дают себе полную волю».

Через тридцать лет, когда Лувр уже был отстроен заново, а трущобы Дуайенне похоронены под асфальтом, тот, кто решил бы прогуляться вдоль меридиана в северном направлении, прошел бы мимо Комеди Франсез и Национальной библиотеки, через новый бульвар Османа к ветряным мельницам Монмартра, а потом вышел за крепостные стены и таможенные заграждения на грязные, продуваемые ветром окраины, к фабрикам и лачугам, туда, где городские улицы уже закончились, а деревенские дороги еще не начались. Это была так называемая «Зона», где, как полагали парижане, затаились преступники, которые замышляли свергнуть правительство. Пригороды стали местом скопления всех отбросов, в том числе отбросов общества, задолго до появления «бидонвилей» современной Франции.

Большинство крупных городов имели низший класс и окраинный пояс трущоб, но лишь в немногих из них жители так остро, как в Париже, ощущали присутствие «опасных классов» на горизонте своего города и были настолько против того, чтобы принять эти классы внутрь его границ. Париж, культурное и коммерческое ядро французской нации, был полон памятников в честь сражений, династий и режимов. Но некоторые события были увековечены с ослепительной яркостью, а многие другие стерты из памяти. Даже сейчас ученый, исследуя французскую историю, может с удивлением обнаружить в ней неизвестные катастрофы, скрытые от глаз, как Вердонский каньон, среди пейзажа, который считался подробно нанесенным на карту. Очень мало людей слышали про облаву на цыган в 1803 году, когда тысячи из них были оторваны от своих детей и отправлены в трудовые лагеря. Еще меньше людей слышали о преследовании каго.

Некоторые участки французской истории были освещены лишь для того, чтобы их снова похоронили в темноте. В маленьком пиренейском городке Арро сейчас есть маленький Музей каго, но ни один из посетителей этого музея не догадается, что когда-то на юго-западе Франции процветала жестокая дискриминация. Его экспозиция воскрешает старинный предрассудок для того, чтобы отождествить низкорослых, по мнению ее создателей, каго с «маленьким народом», который жил в горах и который угнетали «большие люди» (дворяне и духовенство). С этой точки зрения каго были не преследуемой кастой, а симпатичными и хитрыми, похожими на хоббитов жителями живописных Пиренеев.

Франция часто открывала свое прошлое, как путешественник, который идет по отдаленной и опасной местности без карты, наугад. После зверского истребления парижских коммунаров правительственными войсками в 1871 году прошли десятилетия, прежде чем оно было признано как исторический факт. Еще больше времени понадобилось государству, чтобы признать, что режим Виши уничтожал евреев с еще большим воодушевлением, чем требовали от него нацисты. Памятники героям Сопротивления, которых убили «немцы», – обычное зрелище во всех частях Франции, но в Виши ничто не напоминает посетителю о геноциде евреев.

То и дело какая-нибудь давняя тайна выплывает на свет, словно преступник, который выходит из тюрьмы через много лет после того, как перестал существовать режим, посадивший его за решетку. Ночью 17 октября 1961 года тысячи французских алжирцев, мирно протестовавших против навязанного им комендантского часа, были окружены парижской полицией. Хотя записи, в которых было сказано об этом, исчезли и официальные данные о количестве жертв до сих пор не совпадают с подсчетами ученых, мы можем быть уверены, что многих алжирцев пытали, калечили и засовывали в мусорные ящики и что примерно двести человек из их числа были избиты полицейскими, а затем брошены в Сену и утонули в ней; это произошло в туристическом центре Парижа. В 2001 году, несмотря на яростное сопротивление правых партий и парижской полиции, в память этих алжирцев на углу моста Сен-Мишель была установлена на уровне колен незаметная для глаз мемориальная доска . Четыре пятых населения Франции и сейчас ничего не знают о событиях 17 октября 1961 года.

Когда я пишу эти строки, происходит открытие городов, стоящих вдоль меридиана, остальной частью страны. Горят автомобили в уродливых и перенаселенных парижских пригородах Обервилье, Сент-Уан и Сен-Дени. В Амьене и Орлеане действует комендантский час. Закон, принятый в 1955 году во время колониальной войны в Алжире, был использован, чтобы ввести чрезвычайное положение. Газеты публикуют в Интернете разговоры жителей «неизвестной земли», которая находится там, где кончается линия метро, и снабжают текст примечаниями, чтобы разновидность французского, на которой там говорят, была понятна читателям. Министр внутренних дел называет бунтовщиков racaille (подонки), а в частных разговорах звучат и более оскорбительные названия.