Грэм Робб - Открытие Франции. Увлекательное путешествие длиной 20 000 километров по сокровенным уголкам самой интересной страны мира

Карты этого сектора изменялись почти каждый день. Даже тот, кто провел всю свою жизнь в этом лесу, теперь заблудился бы в нем. И отряд лейтенанта Фурнье, сам того не зная, оказался за линией фронта. Сержант, который был в том отряде, вспоминал:

« Мы вдруг услышали сзади треск винтовочных выстрелов. Укрывшись во рву на краю леса, мы попытались разобраться, что происходит… Сколько времени мы ждали? Минуту, может быть, две… Потом капитан крикнул: «Примкнуть штыки! В атаку!»

Вскочив, я сразу же увидел вражеских солдат, которые стояли на коленях во рву.

Я замечал: то один, то другой товарищ роняет винтовку и падает вниз лицом… Двое из моих товарищей добрались до бука, за которым я укрывался. Оба упали мертвыми – один свалился мне на спину, другой на ноги. Я думал лишь о том, что они помешают мне двигаться… Револьвер, из которого в трех метрах от меня стрелял лейтенант Фурнье, замолчал.

Немецкие солдаты похоронили тела убитых, уложив их как положено по правилам: два ряда по десять, голова одного у ног другого, а двадцать первый наверху».

Осенние листья четыре раза падали на эту могилу, а потом эта земля снова была разрыта и разворочена во время Мёз-Аргонского наступления 1918 года. После перемирия, когда старики с длинными лопатами в руках стали засыпать окопы и траншеи, уже никто не знал, где искать мертвецов 1914 года.

Когда-то туристы приезжали в Аргонны, чтобы увидеть Варенн, где Людовик XVI и Мария-Антуанетта были арестованы и отправлены обратно в Париж. Теперь они приезжают посмотреть следы Первой мировой войны. На информационных табличках можно прочесть отрывки из дневников французских, немецких и американских солдат. Туристы могут осмотреть туннели и траншеи. Но сам лес как будто существует сразу в нескольких эпохах. Если отойти в сторону от мемориальных зон, не всегда можно отличить воронки от бомб и траншеи от ям, вырытых корнями и дождевой водой, от насыпей и рвов дороги XVIII века и от результатов земляных работ более современных лесников, которые борются с воронками и неразорвавшимися снарядами при помощи экскаваторов, а на более неровной местности – с помощью лошадей.

Южнее Вердена этот лес рассекает пополам дорога, ужасная как Лох-Несское чудовище, – 30 миль крутого спуска, который почти мгновенно переходит в столь же крутой подъем. Велосипедисту кажется, что он убегает от опасности, его останавливает судорога в ногах, а потом он снова продолжает бежать. Эта дорога называется Траншея Калонна в честь министра финансов Людовика XVI, который построил ее, чтобы связать свой замок с внешним миром. С 1914 по 1918 год она фактически была восточной границей Франции.

У подножия одного из холмов начинается узкая тропинка, которая ведет в глубину леса. Пройдя по ней 500 ярдов, можно попасть на маленькую поляну и увидеть что-то, похожее на доисторическое захоронение, накрытое для защиты стеклянной пирамидой. Весной 1991 года после четырнадцати лет поисков один местный житель, который охотился в этих лесах и потому хорошо знал их, нашел на этом месте несколько гильз от французского револьвера, а потом еще несколько неиспользованных патронов. По всей поляне было разбросано старое военное снаряжение резервного полка 1914 года – фляга для воды, сделанная в 1877 году, башмаки, которые были старше, чем те, кто их носил, и лоскуты ярко-красного материала, из которого шили форменные штаны французских солдат до 1915 года. В прямоугольной яме были обнаружены кости. На нижней части предплечья одного из трупов сохранились погоны лейтенанта.

Теперь это место отмечено на карте компании «Мишлен» маленьким черным треугольником, который означает – «достопримечательность». Над могилой развевается французский флаг. В ее местоположении, естественно, нет ничего символического. Автор «Большого Мольна» умер близко от дороги, которая ведет на юг, к центру Франции, но далеко от волшебной страны из своего романа. Почти триста миль отделяют Аргонский лес от предгорий Центрального массива. Но при попутном ветре рассказчик из его романа на своем велосипеде легко мог бы преодолеть это расстояние за полнедели, «спускаясь в углубления рельефа; открывая для себя далекие горизонты, которые по мере твоего приближения мгновенно разворачиваются, как раскрывается цветок; за одну минуту проезжая через деревню и охватывая ее всю одним взглядом». Постоянно меняющиеся пейзажи сделали бы этот долгий путь домой даже слишком коротким.