Франсуа Керсоди - Герман Геринг - Второй человек Третьего рейха

Это было очень показательное ощущение: в 19 часов 15 минут Гендерсон вновь оказался в рейхсканцелярии, и там Гитлер вручил ему ответ на британскую ноту. Он начинался с уже привычного изложения необходимости возвращения Германии Данцига и «польского коридора», а дальше говорилось, что Германия не может более разделять точку зрения Англии о достижении решения путем прямых переговоров с Польшей, тем не менее – «исключительно» для того, чтобы не портить отношения с английским правительством, и в интересах англо-германской дружбы – готова «принять предложение Англии и вступить в прямые переговоры» с Польшей. «Я внимательно читал ноту, – вспоминал Гендерсон, – а в это время Гитлер и Риббентроп наблюдали за мной. […] Я не сделал ни одного комментария, пока не дошел до последнего параграфа, где говорилось следующее: “Правительство Германии охотно принимает предложение правительства Британии о посредничестве в организации приезда в Берлин польского представителя, наделенного полномочиями. Оно рассчитывает, что это лицо прибудет в среду, 30 августа 1939 года” [285]. Я сказал его превосходительству, что это походит на ультиматум, но Гитлер и Риббентроп стали упорно это отрицать». Это походило на повторение Берхтесгаденского ультиматума и Годесбергского меморандума. Так оно и было на самом деле, а Гитлер явно делал упор на участии британцев в его прямых переговорах с поляками, которым намеревался оказать точно такой же прием, как за год до этого австрийскому канцлеру Шушнигу и президенту Чехословакии Гахе! Осознав это, посол Гендерсон «бурно возражал», и конец встречи превратился в бескомпромиссную дискуссию…

И снова завертелась все та же карусель: поздно ночью 29 августа Геринг пригласил Далеруса к себе домой и рассказал ему о «неблагоприятном течении» только что закончившейся встречи Гитлера и Риббентропа с Гендерсоном, хотя немецкие предложения считал очень разумными: в них выражалась просьба немедленно организовать приезд польского полномочного представителя ради скорейшего урегулирования вопроса. Однако поляки повели себя высокомерно, поскольку у них есть гарантии Лондона. Кстати, поляки только что убили пятерых немцев, которые попытались перебежать в рейх. А это совершенно неприемлемо. Поэтому вермахт готов образумить поляков… Помахав кнутом, Геринг показал пряник: несмотря на «нетерпимые провокации», сказал он, фюрер намерен на следующий день сделать полякам великодушные предложения, по которым к Германии отойдет Данциг, а будущее коридора определится путем плебисцита «под международным контролем». Когда Далерус спросил, на каких территориях будет проводиться плебисцит, Геринг вырвал страницу из старого атласа и красным карандашом обвел на ней «немецкую» и «польскую» зоны. Результат поразил Далеруса: огромный кусок польской территории между Померанией и Силезией отошел Германии, а Польша оказывалась в огромных тисках, простиравшихся от Карпат до литовской границы. В конце беседы Геринг попросил Далеруса снова отправиться в Лондон и проинформировать британские власти о том, что фюрер разрабатывает самые великодушные предложения в отношении Польши. И в 2 часа ночи 30 августа собеседники расстались.

Не знавшего усталости Далеруса спустя три часа отвезли на военный аэродром и посадили в «Юнкерс-52», который сразу же вылетел в направлении Лондона. Когда Далерус приземлился в Хестоне в 9 часов 20 минут, его тайно доставили в Форин-офис; там шведа принял сэр Александр Кадоган, который сопроводил «курьера» на Даунинг-стрит. Далерус показал Чемберлену, Галифаксу и сэру Горасу Вильсону страницу из атласа с обозначенными красным карандашом новыми границами и рассказал о «великодушном предложении», которое намеревался сделать Гитлер полякам. Несмотря на явную схожесть этого предложения с требованиями, которые Гитлер выдвигал раньше, начиная с Годесберга и до Мюнхена, на явную подозрительность такого акта, британские руководители остались пленниками своей политики умиротворения. Лорд Галифакс во второй половине дня отправил телеграмму в Варшаву с просьбой к польскому правительству воздержаться от всяких притеснений немецкого меньшинства населения и от любой провокации в отношении Германии. Больше того, он затем поручил своему послу сообщить полковнику Беку: британское правительство верит в то, что он готов начать прямые переговоры с Германией. Опасаясь, очевидно, падения своего авторитета в глазах сограждан, британские министры в разговоре с Далерусом выразили надежду на то, что германо-польские переговоры пройдут вне пределов Германии, желательно в какой-нибудь нейтральной стране. Не мог ли он добиться этого от своего высокопоставленного друга Германа Геринга? «После этого, – вспоминал Далерус, – я позвонил Герингу и предложил, чтобы представители Польши и Германии встретились за пределами Германии. Геринг разозлился и сухо ответил: “Какая глупость! Переговоры должны пройти в Берлине, потому что здесь находится канцлер. Я не понимаю, что может помешать полякам прислать полномочных представителей в Берлин”». Оставалось лишь согласиться с этим, и в 19 часов Далерус отправился в обратный путь…