Сет Ллойд - Программируя Вселенную. Квантовый компьютер и будущее науки

«Мы можем рассматривать настоящее состояние Вселенной как следствие его прошлого и причину его будущего. Разум, которому в каждый определенный момент времени были бы известны все силы, приводящие природу в движение и положение всех тел, из которых она состоит, будь он также достаточно обширен, чтобы подвергнуть эти данные анализу, смог бы объять единым законом движение величайших тел Вселенной и мельчайшего атома; для такого разума ничего не было бы неясного и будущее существовало бы в его глазах точно так же, как прошлое».

Существо, способное совершать такие потрясающие предсказания, называют демоном Лапласа.

Даже если фундаментальные законы физики были бы полностью детерминистскими, вычислительная способность простых систем, например сталкивающихся сфер, подразумевает, что для такого моделирования, о котором писал Лаплас, вычисляющий демон должен обладать по крайней мере такой же вычислительной мощью, как и сама Вселенная. Поскольку, как мы увидим, способность к вычислениям требует физических ресурсов, демон Лапласа должен был бы использовать по крайней мере столько же пространства, времени и энергии, сколько и сама Вселенная.

Вторая проблема демона Лапласа состоит в том, что законы квантовой механики не являются детерминистскими в том смысле, который подразумевал Лаплас. В квантовой механике то, что происходит в будущем, можно предсказать только на уровне вероятности. На самом деле движения небесных тел являются неустранимо хаотическими, а поэтому постоянно выкачивают информацию с микроскопического на макроскопический уровень. Как будет показано в следующей главе, из-за этого космического хаоса даже небесные тела Лапласа движутся вероятностным образом, и точно их движение не может предсказать никто, даже демон.

Я стоял в саду Колледжа Иммануила в Кембридже, потягивая шампанское. Была весна 1983 г. Мы с однокурсниками обсуждали обычные события кембриджской жизни: состязания по гребле, майский бал [20]и предстоящий экзамен по математике, от которого зависело наше будущее. Вдруг к нам подошла пожилая женщина. «Эй вы, оболтусы!» – воскликнула она, с сильным испанским акцентом. – Вы что, не видите? Вон сидит величайший писатель в мире, и ему не с кем поговорить!» Я посмотрел туда, куда она указывала, и увидел слепого старика в белом костюме, спокойно сидящего на скамейке. Это был Хорхе Луис Борхес, а женщина оказалась его компаньонкой, Марией Кодама. Она подвела нас к мэтру.

Я всегда хотел кое-что спросить у Борхеса, и наконец мне предоставилась такая возможность. В рассказе «Сад расходящихся тропок» Борхес описывает мир, где одновременно реализуются все возможности. В момент принятия каждого решения, на каждом перекрестке, мир выбирает не одну из двух альтернатив, но обе сразу.

Борхес пишет:

«Так вот, в книге Цюй Пэна реализуются все эти исходы, и каждый из них дает начало новым развилкам. Иногда тропки этого лабиринта пересекаются: вы, например, явились ко мне, но в каком-то из возможных вариантов прошлого вы – мой враг, а в ином – друг…

[Цюй Пэн] не верил в единое, абсолютное время. Он верил в бесчисленность временных рядов, в растущую, головокружительную сеть расходящихся, сходящихся и параллельных времен. И эта канва времен, которые сближаются, ветвятся, перекрещиваются или век за веком так и не соприкасаются, заключает в себе все мыслимые возможности. В большинстве этих времен мы с вами не существуем; в каких-то существуете вы, а я – нет; в других есть я, но нет вас; в иных существуем мы оба» [21].

«Доктор Борхес, – спросил я, – когда вы писали свой рассказ, вы знали, что он отражает так называемую многомировую интерпретацию квантовой механики? В этой интерпретации всякий раз, когда кто-то проводит измерение, дающее какую-то информацию о том, устроен ли мир так или иначе, мир делится на два и реализует обе возможности. В обычной (копенгагенской) интерпретации квантовой механики, если я спрашиваю ядерную частицу, вращается ли она по часовой стрелке или против, она с равной вероятностью выберет или то, или другое направление. Но в многомировой интерпретации в момент измерения тропки мира расходятся, и он идет не по одной из них, а по обеим сразу».

Борхес попросил меня повторить вопрос в более понятной форме. Наконец, он понял, что меня интересует: повлияла ли теория квантовой механики на его творчество. Он ответил: «Нет». Борхес добавил, что хотя он ничего не знал о квантовой механике, но не удивлен, что законы физики отражают идеи, описанные в художественной литературе. В конце концов, физики тоже читают книги.