Марк Аврелий Антонин - К себе самому

4. Если кто-нибудь заблуждается, поучай с кротостью и указывай упущение. Если не можешь, вини себя самого или даже не себя [а руководящее начало того человека].

5. Все, что случается с тобой, предуготовано тебе вечностью, и переплетение причин изначально спряло как твое существование, так и вот это событие.

6. Атомы ли, или природа, а на первом месте пусть будет положение, что я – часть целого, управляемого природой; затем – то, что я некоторым образом связан родственной связью с однородными мне частями [целого]. Ведь если я помню об этом, то, поскольку я – часть, я не стану проявлять недовольства тем, что уделяет мне целое, так как нет никакого вреда части в том, что на пользу целому. Ибо в пределах целого нет ничего, что было бы ему не на пользу. Поскольку это – общее свойство всех природ, а природа мира имеет еще то преимущество, что никакая внешняя причина не может вызвать рождение чего-нибудь вредного для нее, то я, помня о том, что я – часть данного целого, буду благосклонно расположен ко всему, что исходит [от этого целого]. Поскольку же я каким-то образом связан родственной связью с однородными мне частями, я не буду делать ничего такого, что противоречило бы общему благу, более того, буду внимательно относиться к этим однородным частям и все свои усилия буду направлять на то, что полезно всем, а от противоположного буду уклоняться. Если я буду исполнять это таким образом, жизнь моя неизбежно станет счастливой, точно так же, как представляется тебе счастливой жизнь гражданина, приносящего своими делами пользу согражданам и благодарно принимающего то, что уделяет ему город.

7. Все части целого, утверждаю я, которые включает в себя мир, неизбежно должны разрушаться. Пусть это будет сказано в смысле изменения [а не окончательной гибели]. Если же, утверждаю я, в этом заключается для них зло и неизбежность, то целое, пожалуй, поступило нехорошо, если части его подвергаются изменению и предназначены к разрушению различными способами. Но сама ли природа стремилась испортить свои части и сделать их подверженными злу и по необходимости впадающими во зло, или это случилось без ее ведома? Как то, так и другое невероятно. Если бы кто-нибудь вывел это, оставив в стороне природу, на основании [только] естественного происхождения, то и в этом случае было бы смешно говорить, что для частей целого естественно превращаться, и в то же время удивляться чему-то как происшедшему вопреки природе или как-нибудь иначе выражать недовольство, и это притом что распадение происходит на те части, из которых каждая вещь составлена. Ведь [имеет место] либо рассеяние первочастиц, из которых была образована вещь, либо видоизменение, например, плотной части в земляную, дыхательной – в воздушную, так что эти последние принимаются в разум целого, которое или воспламеняется через определенное время, или обновляется в результате вечного чередования. Не думай, однако, что плотное и дыхательное существуют в тебе с рождения. Ведь все это вчера или позавчера влилось в тебя через пищу и втянутый воздух. Поэтому превращается то, что вошло [недавно], а не то, что дала при рождении мать. А если допустишь другое, это предположение слишком связывает тебя с частными твоими свойствами, не являющимися ничем рядом с тем, о чем сейчас речь. 167

8. Положив себе эти имена: добрый, скромный, правдивый, рассудительный, мыслящий в согласии с целым, высокоумный, – будь к ним внимателен, никогда не изменяй и не искажай этих имен и быстро до них возвышайся [если вдруг исказишь]. Помни, что «рассудительностью» ты хотел обозначить точно разграничивающее каждый предмет исследование и напряженное внимание; «согласным мышлением» – добровольное приятие того, что уделяет общая природа; «высокоумием» – возвышенное положение мыслящей части над плавным или резким движением в плоти 168, над жалкой славой и смертью и всем прочим такого рода. Итак, если сохранишь себя достойным этих имен, станешь другим и вступишь в новую жизнь. Ведь быть и дальше таким, каким ты был до сих пор, терзаться и мараться об такую жизнь свойственно человеку бесчувственному и цепляющемуся за жизнь и тому, кто похож на наполовину растерзанных бойцов со зверьми, которые, сплошь израненные и окровавленные, просят все-таки сохранить им жизнь до завтра, чтобы быть завтра брошенными в таком вот виде в те же самые когти и пасти [ «укусы»]. Итак, возвысь себя самого до немногих этих имен. И если сможешь остаться при них, оставайся, как будто ты переселился на какие-то острова блаженных 169. Если ж почувствуешь, что уступаешь и терпишь поражение, удались с твердостью в какой-нибудь уголок земли, где сможешь держаться, или даже вовсе уйди из жизни, но не гневаясь, а просто, благородно и скромно, сделав по крайней мере хотя бы одно это дело в жизни: уйдя вот так из нее. А помнить эти имена тебе очень сильно поможет мысль о богах и о том, что хотят они не лести себе, а того, чтобы все разумные существа уподоблялись им и чтобы смоковница делала дело смоковницы, собака – собаки, пчела – пчелы, человек – человека.