Пол Стретерн - Гегель

Все науки, за исключением философии, имеют дело с чем-то заранее определенным. В них предмет исследования известен еще до начала исследования. Науки собирают факты, интерпретируют их, а потом соотносят выводы с исходным материалом. Частным дисциплинам не нужно оправдывать необходимость изучения данного им материала. Существование математики, юриспруденции, медицины, зоологии, ботаники и т. д. естественным образом предполагает существование величины, пространства, числа, права, болезней, животных, растений и так далее…

В философии дело обстоит совсем по-другому. Эта наука начинается с сомнений и обсуждений… Философия открывается вопросом о себе самой.

Предмет философии и ее метод можно определить, только начав философствовать. Вопрос о предмете и методе философского мышления и есть тот основной вопрос, на который стремится ответить философия. В этом и заключается главная проблема. С одной стороны, философия должна начинать с изучения самой себя. С другой стороны, она не должна терять связь с внешним миром. Это необходимое соединение непосредственного и опосредованного и есть философия.

Опыт и история учат, что народы и правительства никогда ничему не научились из истории и не действовали согласно поучениям, которые можно было бы извлечь из нее.

…независимость от него [общественного мнения] есть первое формальное условие совершения чего-либо великого и разумного (как в действительности, так и в науке). Можно быть уверенным, что впоследствии общественное мнение примирится с достигнутым и превратит его в один из своих предрассудков.

В этом своем качестве всеобщей семьи гражданское общество обязано и имеет право надзирать за воспитанием детей и влиять на него, пресекая произвол и случайные намерения родителей, поскольку оно имеет отношение к способности человека стать членом общества, и особенно в тех случаях, когда воспитание совершается не родителями, а другими лицами.

Интересно, как воспримет твоя вольная, если не сказать анархическая, натура пытку в виде «испанских сапог», чем является мой метод, с помощью которого я заставляю дух двигаться? [11]

Что касается претензий философии на самостоятельный и даже высочайший интерес, то преподаватель должен помимо всего прочего безоговорочно признать, что философия имеет такое значение только для немногих.

…государство есть наличная, действительно нравственная жизнь… Государство является осуществлением свободы… вся ценность человека, вся его духовная действительность существует исключительно благодаря государству… Государство есть божественная идея как она существует на земле.

В истории мы имеем дело с тем, что было, и с тем, что есть; в философии же не с тем, что только было, и не с тем, что еще только будет, а с тем, что есть и вечно есть – с разумом, и этого для нас достаточно.

Нравственный мир показал лишь отошедший в нем дух, единичную самость как свою судьбу и свою истину. Но это правовое лицо имеет свою субстанцию и осуществление вне себя. Движение мира образованности и веры снимает эту абстракцию лица, и благодаря совершённому отчуждению, благодаря высшей абстракции субстанция для самости духа превращается сперва во всеобщую волю и, наконец, в ее собственность. Таким образом, здесь знание, по-видимому, стало, наконец, совершенно равным своей истине, ибо его истина есть само это знание, и всякая противоположность обеих сторон исчезла; и притом не для нас или в себе, а для самого самосознания. А именно оно овладело противоположностью самого сознания. Последнее покоится на противоположности достоверности себя самого и предмета; но теперь для него сам предмет есть достоверность себя, есть знание, – равным образом и достоверность его самого как таковая не имеет более собственных целей, следовательно, не находится более в определенности, а есть чистое знание.

Стихия наличного бытия всеобщего духа, который в искусстве есть созерцание и образ, в религии – чувство и представление, в философии – чистая свободная мысль, представляет собой во всемирной истории духовную действительность во всем объеме ее внутренних и внешних сторон. Она есть суд, потому что в ее в себе и для себя сущей всеобщности особенное, пенаты, гражданское общество и духи народов в их пестрой действительности, суть только как идеальное, а движение духа в этой стихии состоит только в том, чтобы изобразить это.