Пол Стретерн: Хайдеггер

Похожий кризис переживала и философия. С начала ХIX в. Германия гордилась тем, что дала Европе самых известных философов, таких как Кант и Гегель. Они создали всеобъемлющую метафизическую систему, которая объясняла мир и все его составляющие, включая человечество. Во многих отношениях подобные системы стали заменять Бога. (Именно Гегель, а не Ницше первым произнес: «Бог мертв».) Эти системы были способом описания мира и опирались на метафизику, то есть на убеждения и допущения, лежащие за пределами нашего восприятия материального мира. (Метафизика буквально означает «за пределами физики».) Однако традиция таких огромных и необыкновенно серьезных метафизических систем, подобных тем, что разработали Кант, Гегель и даже Шопенгауэр, ушла в прошлое. Ницше, умерший в 1900 г. (и страдавший в последние годы своей жизни безумием, спровоцированным нейросифилисом), успел взорвать эту непомерно раздутую традицию систематической философии своими меткими и язвительными афоризмами. Для Гегеля фраза «Бог мертв» была предчувствием, а для Ницше – основой всей его философии.

С тех пор позиции философии неуклонно подрывала наука, в том числе ее относительно молодое ответвление – психология. (В качестве аналогии можно привести пример того, как современная фотография подрывает позиции живописи.) Для многих научная истина стала заменой философской истины. В 1905 г. Эйнштейн разработал специальную теорию относительности. В ней проблема времени, давно занимавшая философов, была низведена до четвертого измерения пространственно-временного континуума. Философия превратилась в математику. Ситуация ухудшилась с появлением квантовой теории, также описанной Эйнштейном в 1905 г., – в ней свет представлялся одновременно потоком частиц и волной. Другими словами, свет – это вещество и одновременно нематериальное движение. Научная реальность опрокинула одно из главных положений логики, закон противоречия. (Два противоречащих суждения не могут быть одновременно истинными.) Но до сих пор вся философия строилась именно на логике.

Многие мыслители, в том числе сам Эйнштейн, рассматривали эту нелогичность как временную аномалию, которая вскоре будет разрешена. Для преодоления явных противоречий в экспериментальных данных требуется лишь соответствующая математическая ловкость рук. В конце концов, сама математика полностью опирается на логику.

Но даже если логика и вынесла этот удар, ее ждала новая угроза – теперь со стороны психологии. С точки зрения «психологизма», как его тогда называли, логика не основана на универсальных законах и поэтому не производит абстрактную и неоспоримую истину. Еще в 1865 г. английский философ Джон Стюарт Милль заявил, что логика «всеми своими теоретическими основами обязана психологии». Истины психологии первоначально возникают как результат самонаблюдения и восприятия окружающего мира. Это значит, что аксиомы, на которых основано наше мышление, определенно не являются «обобщением опыта». Закон противоречия не универсальная истина, а просто способ мышления человеческих существ. Логика уходит корнями в нашу психологию. В таком случае что есть философия? Может, попытка узнать правду о нас самих и об этом обреченном мире?

В возрасте двадцати двух лет Хайдеггер обратился к философии, чтобы выйти за пределы богословия, казавшегося ему недостаточным для объяснения мира. Он жаждал найти определенность, которая станет опорой его сопротивлению всем сбивающим с толку и постоянно множащимся неопределенностям современной, насыщенной техникой городской жизни. Однако теперь даже сама философия приспосабливалась к науке и к современному миру. Эта тенденция противоречила возвышенной духовности, к которой стремился Хайдеггер; побеждал приземленный позитивизм, который пытался искоренить из философии все метафизические системы и их остатки. Приемлемой считалась только истина, добытая опытом, научными экспериментами или математикой. Все, что можно было либо продемонстрировать, либо доказать.