Роберт Масси - Николай и Александра

По словам самого Милюкова, в 1918 году он хотел убедить немцев занять Петроград и Москву. Спрашивается, «это глупость или измена?».

Полвека спустя, пытаясь передать впечатление, какое на него произвела императрица, Баланчин сказал: «Красивая, как Грейс Келли [американская кинозвезда]». – Примеч. авт.

Фракция правых, ознакомившись с содержанием сумбурной речи Пуришкевича, «единогласно, закрытой баллотировкой, отказалась принять Пуришкевича выразителем ее мнений. Тогда он вышел из фракции». (Ольденбург С. С. Царствование императора Николая II. М.: Феникс, 1992. Т. II. С. 260.)

Весьма вероятно, что письмо было сочинено или «отредактировано» «режиссерами», которые постоянно окружали Г. Е. Распутина как во время покушения на него в 1914 году, так и на сей раз.

Пуришкевич называет доктора Лазаверт, Юсупов – Лазоверт.

Условное имя А. Д. Протопопова.

Р. Масси намеренно вводит читателей в заблуждение. Такого письма Государыня не писала, а икону в гроб положила Акилина Лаптинская – агент «февралистов». Об этом сообщает Лили Ден, с книгой которой Масси знаком.

То же самое «сообщил» Коковцов Урицкому на допросе.

«Он один хорошо знал противника… Его было трудно обмануть. „Он явный и открытый наш противник“, – сказал о нем Гучков, бывший в ту пору явным и открытым врагом Государя… Его [Протопопова] преданность была вне сомнений». (Ольденбург С. С. Указ. соч., II. С. 226–227.)

Обвинения были отнюдь не беспочвенными. Генерал В. Н. Воейков приводит в своей книге «С царем и без царя» копии телеграмм и писем, в которых члены фамилии одобряли «патриотический акт» убийц. Тем самым великие князья одобряли бессудные расправы, которые в конечном счете коснутся и многих из них.

По словам В. Н. Воейкова, дворцового коменданта, «члены Государственной думы, будучи приглашаемы для участия в работах… благотворительного комитета, собирались для обсуждения подготовки русской революции при благосклонном содействии сэра Джорджа Бьюкенена».

С. С. Ольденбург иначе оценивает тогдашнюю обстановку, чем Р. Масси: «Настроение общества, не говоря о широких массах, не способствовало перевороту… Князь П. Д. Долгоруков писал (в январе 1917 г.): „Дворцовый переворот не только нежелателен, а скорее гибелен для России, т. к. среди Дома Романовых нет ни одного, кто мог бы заменить нашего государя. Дворцовый переворот не может дать никого, кто явился бы общепризнанным преемником монархической власти на русском престоле». (Ольденбург С. С. Указ. соч. С. 616.)

Во время пребывания Ленина в Швейцарии умирала его теща. Рассказывают, что однажды ночью измученная Надежда Константиновна, сидевшая у смертного одра матери, попросила мужа, кропавшего очередную статью, разбудить ее, если она понадобится родительнице. Ленин пообещал это сделать, и Крупская, валившаяся с ног от усталости, уснула. Наутро она увидела мать мертвой. Крупская принялась осыпать мужа упреками. Тот возразил: «Ты просила разбудить тебя, если понадобишься матери. Ты ей не понадобилась». – Примеч. авт.

За этот «подвиг» Д. Корнилов, по поручению военного министра Временного правительства Гучкова, наградил убийцу Георгиевским крестом.

Р. Масси обрывает цитату из книги В. В. Шульгина: «…Церковь питает отвращение к крови». Так говорили отцы-инквизиторы, сжигая свои жертвы… Так и Керенский, сжигая Россию на костре «свободы», провозглашал: «Дума не проливает крови».

По словам югославского ученого Драгоша Калаича, «Керенский находился на той же службе, что и американский посол в Петрограде, и как только решили разыграть „большевицкую карту“, Керенский послушно удалился с исторической сцены. По свидетельству внука Якова Шиффа, его дед вложил в большевицкую революцию всего 20 млн золотых долларов. В период с 1918 по 1922 год, согласно тому же свидетельству, Ленин вернул банку Кун, Лейб и К° 600 млн рублей по официальному курсу: на рубли агенты приобретали в России, точнее, грабили все, от мехов, золота, серебра и бриллиантов… до сырья». (Лит. Россия. 1991. № 6. С. 10.)

Великий князь Александр Михайлович приводит слова бывшего директора департамента полиции Васильева: «Мы могли бы купить многих из революционеров, если бы сошлись в цене… В марте в обеих столицах революционеры поторопились сжечь все архивы охранных отделений несколько часов спустя после того, как выяснилось, что революция победила…»