Роберт Масси - Николай и Александра

В тот день Франц-Фердинанд облачился в зеленый фельдмаршальский мундир, надел треуголку с развевающимися перьями. Когда кортеж из шести машин въехал в город, эрцгерцог вместе с женой сидели на заднем сиденье второго автомобиля. Повсюду он видел улыбающихся людей, приветственно размахивающих руками. Дома были украшены флагами и пестрыми коврами, в витринах лавок и окнах домов выставлены его портреты. Франц-Фердинанд был чрезвычайно тронут приемом.

Когда кортеж стал приближаться к ратуше, шофер эрцгерцога заметил, как из толпы бросили какой-то предмет. Он нажал на акселератор, машина рванула вперед, и, вместо того чтобы упасть на колени Софии, бомба взорвалась под колесами следующего автомобиля. Были ранены два офицера. Бросивший бомбу молодой серб кинулся через мост, но был схвачен полицией.

Придя в здание ратуши, бледный и взволнованный, Франц-Фердинанд сердито воскликнул:

– К вам приезжают гости, а вы их бомбами встречаете!

Собралось экстренное совещание. Один из свитских офицеров предложил местным властям организовать охрану эрцгергоца, на что губернатор ядовито ответил: «Неужели вы полагаете, что Сараево кишит убийцами?» Решено было уезжать из города по другой дороге. Но водитель головной машины забылся и последовал ранее разработанным маршрутом. Шофер автомобиля эрцгерцога не сразу заметил ошибку. Он тоже повернул было следом за остальными, но кто-то из офицеров воскликнул: «Не туда, болван!» Водитель притормозил и стал переключать передачу в каких-то полутора метрах от толпы зевак. В этот момент вперед шагнул стройный юноша и, прицелясь, дважды выстрелил.

Софи упала мужу на грудь. Франц-Фердинанд сидел все так же прямо, и сначала никто не заметил, что он ранен. Губернатор, сидевший впереди, услышал его слова: «Софи! Софи! Не умирай! Ради детей!» Франц-Фердинанд поник, из горла, заливая мундир, хлынула кровь. Первой от пули в живот скончалась морганатическая супруга эрцгерцога, которой не суждено было стать императрицей. Через четверть часа в комнате, где кельнеры охлаждали шампанское, рядом с банкетным залом, умер и эрцгерцог. Последнее, что он сказал, было: «Пустяки».

Убийца, Гаврила Принцип, был уроженец Боснии, серб по национальности. На суде он заявил, что хотел убить врага южных славян и отомстить за сербский народ. По его словам, «эрцгерцог был человеком энергичным и, став императором, осуществил бы идеи и реформы, которые помешали бы нашему делу». Спустя несколько лет, после смерти Принципа от туберкулеза в австрийской тюрьме, выплыла наружу истина. Выяснилось, что план покушения был разработан в Белграде террористической организацией «Черная рука», которой руководил сам начальник сербской армейской разведки [56].

Выстрел Гаврилы Принципа был на руку австро-венгерскому правительству. Как же! Наследник престола пал в населенной славянами провинции от руки сербского террориста. Вот и повод для того, чтобы раздавить «сербскую гадючку». Фельдмаршал Конрад фон Гетцендорф заявил, что «сараевское убийство – это объявление Сербией войны Австро-Венгрии». Граф Берхтольд, до того выступавший против превентивной войны с Сербией, изменил свои взгляды и потребовал, чтобы «монархия твердой рукой в клочья разорвала нити паутины, которую плели над ее головой враги».

Самая откровенная оценка происшедшего была сделана в личном письме Франца-Иосифа Вильгельму II: «Кровавое злодеяние представляло собой не террористический акт убийцы-одиночки, а тщательно организованный заговор, нити которого тянутся в Белград. Хотя, может статься, нам не удастся доказать вину сербского правительства, несомненно, что проводимая им политика объединения всех южных славян под знаменем Сербии поощряет такого рода преступления и что дальнейшее сохранение подобной ситуации представляет собой постоянную угрозу моему дому и моим владениям. Сербия, представляющая собой центр панславянской политики, будет уничтожена, как политический фактор на Балканах», – заключил престарелый император.

Несмотря на возмущение жителей Вены, большинство европейцев не считали убийство эрцгерцога поводом для расправы над сербами. Война, революции, заговоры, убийства были обычными элементами балканской политики. «Нет оснований для беспокойства», – заявляла парижская «Фигаро». «Ужасное потрясение для милого старого императора», – записал у себя в дневнике британский король Георг V. Вильгельм II получил сообщение об убийстве спустя три часа после покушения. Он находился на борту парусной яхты «Метеор», на которой вышел из Киля, чтобы участвовать в гонках. К борту яхты подошла моторная лодка. Перегнувшись через борт, кайзер услышал сообщение. «Подлое преступление… потрясло меня до глубины души», – телеграфировал он канцлеру Бетманну-Хольвегу. Но и Вильгельм не находил, что убийство Франца-Фердинанда – повод для войны. Ужаснуло его то, что убит принц крови, наследник престола.