Франсуа Керсоди - Уинстон Черчилль - Власть воображения

В семье он редко мог найти утешение: его дорогая Клементина, хрупкого здоровья, всегда усталая, часто уезжавшая на лечение, не любила Чартвелл, так же как и занятия своего супруга; Рэндолф, оставивший политику, чтобы посвятить себя журналистике, часто окунал свое перо в яд, редко был трезвым и провоцировал скандалы на общественных собраниях и на частных вечеринках, с престарелым отцом ладил не лучше, чем со своей новой женой; у Дианы с 1953 г. был долгий период депрессии, усиленный алкоголем, и ей требовалась помощь психиатра; его любимица Сара продолжила карьеру актрисы, на которой часто пагубно сказывались ее личные проблемы, вздорный характер и склонность к спиртному. Даже животные были неисчерпаемым источником забот: многочисленные коты и кошки, подобранные хозяином дома, не ладили между собой, чартвелльские лошади ели ненюфары [251]из пруда, птенцы лебедей исчезали загадочным образом; Уинстон подозревал лисиц и распорядился установить сложную систему защиты с решетками, вращающимися прожекторами и сигналами тревоги, но ничто не помогало. Отказываясь, как всегда, признать себя побежденным, он заставил провести полицейское расследование, которое в конечном итоге отыскало виновных: то были кровопийцы-вороны! Между тем чартвелльские кролики передохли от болезни, и лисам пришлось охотиться на окрестных фазанов и поросят; Кристофер Сомс принял меры защиты, чтобы им в этом помешать, и Черчилль опасался, как бы раздосадованные лисы не предпочли перебраться в другие места, оставив Чартвелл на милость полевых мышей. «Животное царство не доставляет никакого утешения в последнее время», – заключил наш расстроенный животновод.

Но Земля не перестала вращаться, и в этот год Антони Иден был главной действующей фигурой: вернувшись из США в начале июля 1954 г., он снова уехал в Женеву и после недели изнуряющих переговоров сумел добиться с помощью нового председателя Совета министров Пьера Мендес-Франса и при содействии Молотова и Чжоу Эньлая серии соглашений по перемирию в Индокитае, проведению по 17-й параллели демаркационной линии, отделившей Северный (коммунистический) Вьетнам от Южного (прозападного) Вьетнама [252], а также созданию трехсторонней контрольной комиссии, которая должна была проследить за применением договоренностей и ходом всеобщих выборов. В конце июля он также добился в Тегеране заключения договора, который удовлетворял требованиям Ирана, США, правительства Ее Величества и нефтяных консорциумов – практически квадратура круга! Англо-египетский договор, подписанный в октябре, стал личным успехом Идена, но главной победы он добился в Европе: во Франции в конце августа Национальная ассамблея ратифицировала проект «Европейского оборонительного сообщества»; с этого момента уже можно было не опасаться, что Западная Европа вернется к разобщенности, ремилитаризация Германии примет неограниченный характер и США отвернутся от Европы. Большой заслугой Идена было то, что он вытащил на свет Брюссельский договор, подписанный в 1946 г. Францией, Великобританией и странами Бенилюкса (направленный в то время против возрождения германского милитаризма), чтобы переделать его в пакт взаимной обороны, к которому должны были присоединиться Германия и Италия; таким образом, Великобритания была, наконец, прочно связана с Европой, а Германия могла присоединиться к НАТО. На Лондонской конференции в сентябре и Парижской в октябре Иден сумел убедить все стороны принять его проект и заключить договор, который даст рождение союзу Западной Европы. Антони Иден стал человеком 1954 г., как Уинстон Черчилль был человеком 1940-го.

Подобное сравнение взбесило бы Черчилля, столь крепко цеплявшегося за власть и усматривавшего в своем официальном наследнике и родственнике мощного соперника. В октябре во время партийной конференции в Блэкпуле он ни словом не обмолвился о грядущей отставке; по такому случаю он, несомненно, мог бы без устали проговорить целый час, но в этот раз пилюль доктора Морана оказалось недостаточно: возникали томительные паузы, заминки, оговорки и ляпы: «1850» вместо «1950» и «независимость» вместо «платежеспособности», но оратор, по-видимому, этого не заметил, и собственная речь убедила его, что он не утратил своих способностей; он предпринял перестановки в правительстве, назначив МакМиллана министром обороны, Сельвина Ллойда – министром снабжения и своего зятя Дункана Сэндиса – министром по делам жилищного строительства и местного самоуправления. Продвинув по службе самых верных сторонников, он полагал, что усилил свои позиции в правительстве. Увы! Это была иллюзия; его рассеянность, оговорки и глухота невероятно мешали его коллегам, и даже безоговорочно преданные Черчиллю люди, такие как МакМиллан и Сомс, теперь советовали ему уйти в отставку. 23 ноября во время выступления в округе Вудфорд премьер-министр поставил себя в деликатную ситуацию, заявив, что в 1945 г. он телеграфировал Монтгомери приказ собрать и законсервировать захваченное оружие с тем, «чтобы оно могло быть снова роздано немецким солдатам, в случае если бы советское наступление продолжилось». Признание прозвучало прямо посреди речи, в которой говорилось о сближении с Россией, что уже само по себе было большой неувязкой, но Черчилль еще ухудшил положение, уточнив, что текст телеграммы приведен в его военных мемуарах, что было неверно. В конце концов он принес извинения палате общин и был очень, даже чрезмерно, обеспокоен реакцией СССР [253].