Франсуа Керсоди - Уинстон Черчилль - Власть воображения

Незадолго до этого приключения он получил поздравления с поступлением в Сандхёрст от всех родственников, за исключением родителей. Письмо, в конце концов полученное от отца, было особенно резким; из-за низких отметок на экзамене Уинстон не мог поступить в пехоту, и ему оставалась более затратная служба в кавалерии, поэтому возмущенный лорд Рэндолф отчитал сына: «Твой эпический подвиг поступления в кавалерию обойдется мне в лишних 200 фунтов в год. Если ты не расстанешься с твоим праздным, бессмысленным и бесполезным образом жизни, который ты вел во все время учебы и в последние месяцы, ты станешь обычным отбросом общества, одним из тех бесчисленных неудачников, что выпускают “ public schools” [частные школы], и ты погрязнешь в жалком, несчастном и пустом существовании».

Быть может, это проекция? И действительно, портрет очень напоминает самого лорда Рэндолфа в молодости и еще больше того, кем он боялся стать в ближайшем будущем. И потом, в письмах встречаются странные противоречия, позволяющие предположить, что болезнь, мучившая его без малого десять лет, уже серьезно угрожала умственным способностям. Сознавал ли это Уинстон? Конечно нет. Он ответил отцу: «Я очень расстроен, что вызвал ваше неудовольствие. Своим трудом и поведением в Сандхёрсте я постараюсь исправить ваше мнение обо мне».

1 сентября 1893 г. Уинстон Спенсер Черчилль, преисполненный энтузиазма, переступил порог Королевского Военного училища Сандхёрст. Первые инструкторы его энтузиазма не разделяли, ибо новый курсант норовил оспаривать их приказания, не отличался прилежанием и пунктуальностью и не обладал подходящими физическими данными для марш-бросков с полной выкладкой. Поэтому его сразу зачислили в «золотую роту» – взвод отстающих.

Надолго он там не задержался, поскольку обучение в Сандхёрсте быстро пробудило в нем интерес: никакой математики, греческого, французского и латыни, только пять основных дисциплин – тактика, фортификация, топография, военное право и административное управление. Все это ему очень нравилось. Теория напоминала лекции в Хэрроу, и благодаря великолепной памяти он все усваивал без особых усилий; практика казалась продолжением детских и отроческих игр в войну: рытье траншей, возведение укреплений, установка мин и заграждений, подрыв железнодорожного полотна, строительство мостов или их уничтожение, составление карт местности, разведка и патрулирование – все его бесконечно привлекает. В программе много времени отводилось занятиям по стрельбе из револьвера, винтовки и даже пушки, фехтованию и особенно верховой езде – страсти всей его жизни. Он научится ездить без седла, стремян и поводьев, вольтижировать и брать высокие барьеры. Уже через несколько недель после поступления Уинстон считался одним из лучших наездников в Сандхёрсте, а он еще только развивал свое мастерство.

Как и в Хэрроу, у молодого Уинстона в то же время была масса других занятий: он читает все газеты, следит за перипетиями парламентской жизни, делает крупные ставки на скачках, постоянно пишет отцу с матерью, стараясь вызвать интерес к себе, прилежно посещает мюзик-холлы, выступает с первой публичной речью (в защиту проституции во имя свобод!), часто появляется на светских приемах и вечно оказывается на мели… Как и в Хэрроу, у него множество проблем со здоровьем: ужасные зубные боли, не дающие сомкнуть глаз по ночам, бесконечные бронхиты, осложненные чрезмерным курением, невыносимые мигрени, боли в спине – следствие частых падений с лошади, огромные волдыри, которые порой не дают сесть в седло, надоевшая грыжа и больная печень, якобы испорченная отвратительным питанием в Сандхёрсте, но явно ставшая жертвой злоупотребления алкоголем.

Следует знать все это, чтобы по достоинству оценить результаты юнкера Уинстона Черчилля по итогам первого экзамена в декабре 1893 г.: он в числе лучших, набрав 230 очков из 300 по военной администрации, 276 по военному праву и 278 по тактике… Даже его поведение признано «хорошим», правда, с замечанием «недостаточно пунктуален». От этого недостатка он так и не избавится…

Для Уинстона Черчилля, привыкшего за многие годы к роли двоечника, это окрыляющие результаты. Какими бы спартанскими ни были условия жизни в Сандхёрсте (работа по четырнадцать часов в день; минимум комфорта; отсутствие горячей воды; ужасная, даже по английским меркам, пища), избалованный сын лорда с ними превосходно свыкся, проникся уважением к армейской дисциплине и завел множество друзей. «Тяжелый, но счастливый опыт, – подведет он итог своей учебы годы спустя, пожалев только об одном: при всех своих достоинствах программа Сандхёрста не включала в себя стратегию: – На занятиях нам не дозволялось заглядывать за границы поля зрения младшего офицера, но меня иногда приглашали на обеды в школу Генерального штаба, что была от нас всего в миле. Там учились самые блестящие офицеры нашей армии, которых готовили к высшим командным должностям. Вот там оперировали дивизиями, армейскими корпусами и даже целыми армиями».