Эндрю Робертс - Черчилль и Гитлер

Заставить людей совершать ужасные преступления, как это делал Гитлер в период Второй мировой войны, и затем отрицать очевидные факты, оказывается, не так трудно, как кажется на первый взгляд. В своей монографии, посвященной анализу действий полицейских печально известного 101-го резервного батальона немецкой полиции порядка, ответственных за смерть тысяч людей, убитых в Польше в процессе осуществления «окончательного решения еврейского вопроса», историк Кристофер Браунинг из Принстонского университета рассказывает, как респектабельные граждане Гамбурга, являвшиеся представителями рабочего и среднего класса, стали профессиональными убийцами. Очевидно, что давление коллектива и природная склонность к подчинению и чувству товарищества – в большей степени, нежели антисемитизм или преданность нацизму – превратили совершенно обычных людей в «многократных убийц». [113]

Эти предостережения столь же актуальны сегодня, как и в 1941–1945 гг., стоит только вспомнить, что происходило в 1990-х гг. в Руанде или бывшей Югославии. Как такие цивилизованные люди, как немцы, могли оказаться соучастниками самого жестокого преступления за всю историю человечества? Основной вывод, сделанный Браунингом – о том, что причины куда более глубокие, чем просто антисемитизм, заставили членов 101-го резервного батальона чинить зверства на территории Польши, подверг критике историк Дэниэл Гольдхаген в своей противоречивой книге «Добровольные палачи Гитлера», 1996 г.

Гольдхаген утверждал, что солдаты 101-го батальона, не отбиравшиеся специально по причине их горячей верности нацизму, а вступавшие в него в основном из-за нежелания идти служить за границей, убивали еврейских женщин, стариков и детей «ради удовольствия», потому что им было «весело» во время «охоты на евреев», в ходе которой их «демонологический антисемитизм» трансформировался в «массовое стремление убивать евреев». Антисемитизм, подчеркивает автор, настолько глубоко проник в культуру, общественное сознание и историю Германии, что Гитлер и Холокост стали попросту неизбежными результатами этого. Все, что требовалось Гитлеру, как лидеру, это обеспечить необходимые условия для совершения геноцида. [114]В начале 1940-х гг. появились идеальные условия – как пишут в детективных романах – мотив, возможность и способ. Хотя в 1920–1930-х гг. в Германии евреи были гораздо лучше интегрированы в общество, нежели в других странах Европы, как отмечал Киган, «в 1918 г. кайзеровский рейх контролировал все штетлы в Европе, но ни причинял вреда их обитателям». Был ли, таким образом, прав Мильтон Гиммельфарб, когда пришел к своему памятному заключению: «Не было бы Гитлера, не было бы Холокоста»? И было ли лидерство Гитлера ключевым фактором трагедии?

101-й батальон являл собой срез германского общества, и никого из солдат не принуждали убивать евреев или принимать участие в зверствах. Браунинг полагает, что в Холокосте не было ничего типично немецкого, кроме, возможно, преувеличенного уважения к власти и готовности подчиняться приказам со стороны исполнителей преступлений и того, что, помимо сравнительно небольшого числа нацистских фанатиков, мало, кто из немцев одобрял происходившее «на востоке». Однако никто открыто и не возмущался; подавляющее большинство немцев оставались безучастными и не хотели знать подробностей. Но когда прозвучал непосредственный призыв помочь в осуществлении геноцида, от 80 до 90 % мужчин, призванных в 101-й батальон, молча согласились. Преодолев первоначальную брезгливость они «превратились в умелых и жестоких палачей». Только 12 из 500 полицейских батальона отказались участвовать в расстреле 1800 евреев в лесу в окрестностях польского города Юзефув 13 июля 1942 г. В течение оставшихся 17 часов, пока длилось кровопролитие, прерывавшееся на перекуры и обед, еще примерно 45 человек покинули место казни, сославшись на разные причины. Оставшиеся 85 % продолжали расстреливать женщин и детей в упор, хотя им было прекрасно известно, что, в случае, если они откажутся, им не грозит никакое наказание. «Сначала мы стреляли, куда придется, – вспоминал один из участников расстрела. – Если целились слишком высоко, череп взрывался. В результате мозги и осколки костей летели во все стороны. Поэтому нам было приказано упирать конец штыка в шею».

Основываясь на материалах допросов 1960-х гг., можно попытаться понять психологию убийц. Эти материалы представляют собой холодящее кровь, но очень убедительное чтение, на основе которого власти анализируют мотивы мужчин, которые в силу целого ряда довольно сложных психологических причин позволили себе убивать с целью геноцида. Большая часть из этих причин – свойственные военному времени ожесточение, «сегментация», «рутинизация», стремление быть как все и тому подобное – не ограничивается пределами нацистской Германии. Мы гордимся собой при мысли, что Холокост никогда бы не мог произойти в Англии, но на самом деле в 1935–1945 гг., несомненно, нашлось бы достаточно тех, кто отправлял бы людей в газовые камеры, если бы они были построены в Аргайлле, Кардиффе или в окрестностях Лондона.