Эмилио Сальгари - Ловцы трепанга

— Спасибо, белый человек, — произнес он по-голландски.

— Да он по-нашему говорит! — воскликнул Корнелиус.

— Ну так что ж, — невозмутимо отвечал Ван-Горн. — Значит, я прав: он принадлежит к одному из тех племен, которые общаются с голландскими моряками и торговцами.

— Пойдешь с нами? — спросил Корнелиус дикаря.

Но ответа не последовало… Дикарь молча разглядывал своих освободителей, как бы стараясь угадать их намерения.

— Он знает, вероятно, только два—три слова по-голландски, — предположил Корнелиус.

— По-малайски с ним легче будет объясняться, — сказал Ван-Горн и повторил предложение Корнелиуса по-малайски.

— Я ваш раб, — ответил папуас, — я пойду за вами, куда вы велите…

— Очень надо мне еще рабами обзаводиться, — проворчал Ван-Горн. — Будешь нам товарищем. Идем!

И все трое быстро удалились.

Папуас, хорошо знавший леса своей родины, шел впереди, а за ним пробирались Ван-Горн и Корнелиус. Боясь неожиданного нападения альфуров, голландцы шли осторожно, все время оглядываясь по сторонам и прислушиваясь, не затаились ли где дикари. Но альфуры были так напуганы выстрелами и смертью двух своих воинов, что попрятались в лесу, не смея выглянуть оттуда. Ни один звук человеческого голоса не долетал теперь до ушей голландцев.

Так они дошли до поляны и расположились отдохнуть. Пока Корнелиус возился с огнем, готовя завтрак, Ван-Горн заговорил с папуасом.

— Ты как думаешь: твои враги будут преследовать нас? — спросил штурман папуаса.

— Нет, они слишком испугались ваших ружей, — ответил тот.

— А что ты им сделал? За что они собирались тебя сжечь? Откуда ты пришел? Кто ты?

— Я с берегов Дорга. Меня зовут Ури-Утаната, как и моего отца — вождя племени.

— С берегов Дорга? — повторил Ван-Горн. — Вот так удача! Твоя деревня далеко отсюда?

— Два дня ходьбы.

— А зачем ты ушел так далеко?

— Я поклялся убить Оранго, альфура, врага моего отца и моего племени.

— И ты сам попал в плен к Оранго? Это он отдавал приказ сжечь тебя?

— Да.

Корнелиус, знавший по-малайски только несколько слов, как ни вслушивался в разговор Ван-Горна и Ури-Утаната, ничего не понял. Он попросил Ван-Горна перевести ему слова папуаса.

Передав Корнелиусу все, что он успел узнать, Ван-Горн добавил:

— Когда два племени папуасов ведут между собой войну, лучшие воины дают клятву перед богами убить вождя их врагов. Молва об этом распространяется по всем племенам. Вождей предупреждают об этом; они принимают меры предосторожности и, со своей стороны, всячески стараются захватить в плен тех, кто дал такую клятву. А захватив, отправляют на костер. Это-то и случилось с Ури-Утаната.

Корнелиус был чрезвычайно обрадован, узнав, кто был их пленник: он уже видел себя на берегу Дорга вместе с капитаном, Хансом и Лю-Хангом.

— Все случилось так, как я предвидел, — торжествовал Ван-Горн.

— Стало быть, Ури-Утаната покажет нам дорогу к реке? Ты сказал ему, что мы направляемся туда?!

— Об этом я сейчас и буду говорить с ним.

И Ван-Горн рассказал папуасу об их неудачной охоте и о разлуке со своими путниками.

— Вы спасли мне жизнь, — сказал Ури-Утаната, выслушав рассказ Ван-Горна, — и я вам помогу, как только смогу. Мы отыщем ваших товарищей, а после этого вы получите большую пирогу для возвращения на родину. Наше племя не очень любит белых людей: у нас есть на что пожаловаться в их поведении, но моим спасителям и мой отец, и все племя окажут самый радушный прием.

— А как же нам найти наших товарищей?

— Я знаю, где находится большой лес с мускатными деревьями. Там я охотился на голубей, которые питаются косточками плодов мускатника. Мы пойдем прямо туда.

— Но подожди: твое плечо все в ожогах. Нужно как-нибудь унять боль.

— Ури-Утаната воин и он закален в боях; он не боится боли! — гордо ответил папуас.

— Тогда в путь!

— Идем!

— Солнце уже высоко, нужно торопиться.

Солнце действительно уже золотило верхушки деревьев. Птицы просыпались на ветвях и оглашали лес своим пением.

Тут были стаи charmascyna papua и cos sanamata , с ярким оперением, в котором мешалось красное, желтое и черное; они щебетали, греясь в первых лучах солнца. Потом проснулись cicimuras regia , с ярко красными спинками; великолепные parozies , бархатисто-черные с изумрудно-зеленым полуожерельем и головкой, увенчанной пятью длинными лазоревыми хохолками, ослепительно блестящими на концах. В вышине носились несколько пар крупных, как голуби, птиц; их оперение было как фиолетовый шелк, шейку охватывал воротник в золотистых точках, который топорщился, как у испанских придворных пятнадцатого века, а округленный великолепный хвост был раз в пять длиннее туловища.