Эмилио Сальгари - В дебрях Атласа

— Кто это сказал тебе? — спросил граф смеясь.

— Один араб, выдававший себя за потомка Магомета и зарабатывавший на хлеб, показывая, что ест колючие листья индийской смоковницы и жжет себе ноги раскаленным железом.

— Мне кажется, у тебя от алжирского солнца в мозгах помутилось, — сказал граф.

— Вот еще выдумал: в мозгах адвоката, да еще неудачника! Или в Нижнем Алжире уж и шутить запрещено?

— Ты, кажется, готов шутить даже перед смертью в пасти льва или леопарда.

— Не пророчь!

В эту минуту Хасси, осматривавший львицу, чтобы увидеть, куда она ранена, вздрогнул.

— Что с тобой, папаша Хасси? — спросил Энрике. — Или землетрясение?

— Спаги.

— Ты бредишь?

— Мавр никогда не ошибется, услыхав конский топот на песчаной почве, — сказал Хасси серьезно.

— Я ничего не слышу, — сказал граф.

— Посмотри на Ару: он тоже прислушивается. Он старается уловить звук, который, вероятно, еще не может определить. Мы — дети великой пустыни.

Несмотря на свою привычку к войне, граф и тосканец, напрягая свой слух, не могли уловить ни малейшего звука, доносящегося по воздуху или по земле.

— В седла! — скомандовал мавр. — Погоня за нами опять начинается.

— Когда же ей конец? — спросил Энрике с досадой.

— Когда мы достигнем Атласа и окажемся под покровительством сенусси, — ответил мавр. — Нельзя терять ни секунды, пока дорога еще свободна.

Все вскочили в седла, и махари быстро двинулись вперед под предводительством мавра. К счастью, почва была еще сыра и пыль не поднималась.

Хасси аль-Биак, опытный верблюдовод, так же как Ару, был прекрасным наездником и обладал секретом заставлять махари нестись вскачь.

По временам он затягивал однообразную песенку, все возвышая голос, и умные животные, слушая это пение, прибавляли шагу и неслись галопом.

Бактриан не слушается человеческого голоса и не понимает хорошего обращения; махари же понимает и то и другое и, по-видимому, ценит ласку.

Равнина расстилалась без конца — пустынная, невозделанная, необитаемая, только кое-где покрытая мелким кустарником и группами полузасохших пальм.

Лишь на большом расстоянии беглецы могли видеть роскошные группы финиковых пальм, под которыми, вероятно, скрывались небольшие дуары.

Хасси по временам нагибался к земле, будто стараясь уловить отдаленный шум, затем снова погонял своего махари голосом и уздой, хотя бедное животное и так, громко втягивая воздух, мчалось с быстротой поезда. Такая скачка продолжалась уже часа четыре, когда на горизонте обрисовалась небольшая возвышенность, а за ней какая-то четырехугольная белая масса.

— Кубба Мулей-Хари! — сказал Хасси. — Наконец-то. Там мы найдем надежное убежище, где отдохнем»

— И залечим переломанные бока, — добавил Энрике. — Мы мчимся, как будто у наших славных махари выросли крылья; хотя все же удобнее ездить на настоящих арабских лошадях… Я весь разбит.

— Привыкнешь, — сказал граф. — Вот жена не жалуется, хотя и не служила в знаменитом Иностранном Легионе.

— Ты прав, граф, и я краснею перед ней; но ведь надо помнить, что я родился в Италии, а не в Алжире. Твоя жена — дочь пустыни, а я — сын… страны прекрасных жареных камбал. Какая жалость, что они не ловятся в здешних песках.

— Здесь, мой милый, ловятся только львы, леопарды да изредка каракалы 23. Своих камбал поешь, вернувшись к себе.

— А что я там стану делать?

— Будешь представлять из себя адвоката-неудачника.

— Нечего сказать, приятная перспектива! Нет, я предпочитаю превратиться в туарега — рыцаря пустыни.

— Ты полагаешь, друг, что граф Сава не знает благодарности?

— Нет… В твоей стране ведь учат медведей плясать?

— Ах, убирайся ты к дьяволу! — воскликнул граф.

— Не спеши, дружище. Я прежде посмотрю на чудные горы, где родилась твоя жена.

— Леса, бесконечные леса, — вмешалась Афза, не пропустившая ни слова из разговора приятелей.

— А еще что?

— Еще? Гиены и львы.

— Рай для охотников! Есть ли, по крайней мере, слоны? Хорошо бы привезти с собой на родину сотенку клыков и основать фабрику изделий из слоновой кости. Что ты скажешь, граф, по поводу моей блестящей мысли?

— Гм! — произнес магнат. — Вряд ли ты найдешь там слонов. Зато можешь собрать прекрасную жатву львиных когтей и начать торговлю ими. Говорят, они теперь хорошо идут в качестве брелоков.

— Ты хочешь, чтобы меня сожрали звери, прежде чем я уеду из Алжира? Это страна двуногих и четвероногих людоедов.