Эмилио Сальгари - В дебрях Борнео

Действительно, на берегу теперь видны были только две человеческие фигуры. Третий из преследователей бесшумно, словно змея, скользнул с берега в воду и пробирался среди тростников. И в то же время все явственнее, все отчетливее слышался сзади шорох: это «пожирательница людей», проголодавшаяся пантера, прокладывала, теперь уже не соблюдая обычных предосторожностей, себе путь среди тростников прямо по направлению к тому месту, где укрывались беглецы. Две—три секунды, и Каммамури, обернувшись, ясно увидел два светящихся глаза кровожадного хищника, приготовившегося к решающему прыжку.

— Вот, вот она! — почти крикнул маратх.

— Вижу, господин. Сейчас она умрет! — ответил негрито, вновь поднося сумпитан к губам. Следом послышался сначала слабый удалявшийся свист, потом яростный рев и плеск, воды. Намазанная страшным ядом четтинг , более сильным, чем знаменитый упас, стрела карлика вонзилась в тело хищницы. Зверь почти тотчас почувствовал сильную боль, возраставшую с каждым мгновением. Он метался, ломал стволы тростников, плескался в воде и опять бешено рычал. Его глаза то потухали, то вновь пылали как два раскаленных уголька. Потом Каммамури услышал громкий плеск воды.

— Она плывет к нам! — маратх схватился за рукоятку своего меча, готовясь дать отпор хищнику.

— Нет, оранг! — ответил негрито, внимательно наблюдавший за движениями зверя. — «Пожирательница людей» просто бросилась в воду, надеясь, что струи потока охладят пылающую от отравы кровь. Она умирает, говорю тебе!

В это мгновение послышался полный муки рев зверя, прорезавший воздух, потом глубокий стон, перешедший во вздох, и все стихло.

— Пора, господин! — дотронулся до руки Каммамури негрито. — Пора! Дорога к потоку очищена. Нам надо уходить. Даяки уже нашли наши следы и приближаются.

Повинуясь указаниям карлика, маратх последовал за ним. Опять они пробирались по болотистому прибрежью сквозь тростник. По временам они останавливались и старательно прислушивались, напряженно ловя окружавшие их звуки полной грозных тайн ночи.

— Враг подкрадывается к нам! — шепнул негрито. — Ныряй в воду, господин. Скорее, скорее!

Слушаясь его повелительного голоса, Каммамури погрузился в воду по горло и застыл. Ему было видно, как со стороны островка, только что покинутого ими, крадучись как пантера, к ним стала приближаться человеческая фигура.

Негрито, по-видимому, колебался, не зная, что делать. Два или три раза он подносил к губам свое смертоносное оружие, потом опускал его.

— Ты боишься промахнуться? — спросил его Каммамури.

— Я — вождь моего племени! — гордо закидывая уродливую голову, ответил тот. С быстротой молнии он поднес сумпитан к губам и словно глубоко вздохнул. Опять пронесся над слабо шептавшимися о чем-то камышами чуть уловимый, напоминавший шипение потревоженной змеи свист улетавшей стрелы. И опять крик, на этот раз крик человека, пробудил окрестность.

— Апанг.А-па-аиг ! — дважды крикнул из мглы полный тоски и ужаса голос.

— Он мертв! — серьезно сказал негрито, вкладывая новую стрелу в сумпитан.

Действительно, с того места, откуда только что доносился шорох тростников, раздвигаемых крадущимся человеком, теперь послышался плеск воды, принявшей в свои холодные объятия уже бездыханное тело даяка. Зато целым хором голосов откликнулся берег болота. Там словно огромная стая хищных зверей отозвалась на предсмертный крик убитого стрелой разведчика даяков.

— Их много, много! — бормотал негрито, слыша эти яростные крики. — И они жаждут нашей крови. Бежать, оранг! Надо бежать! Ты умеешь плавать?

— Разумеется! — ответил Каммамури.

— Тогда за мной! Может быть, мы еще спасемся!

И карлик нырнул в воду. Маратх, привыкший к плаванию и нырянью в джунглях Индии, нырнул следом за своим проводником. И вовремя: на то место, где только что находились беглецы, посыпался град стрел из сумпитанов даяков, правда, направленных наудачу. Но ведь достаточно было одной из них случайно оцарапать тело кого-нибудь, и тот был бы обречен на ужасную смерть…

Каммамури спокойно проплыл под водой несколько десятков метров. Два или три раза он натыкался на словно плывшее в сонной воде бревно и больше инстинктом, чем сознательно, чувствуя опасность, уклонялся от нее: это были гавиалы. Но хищники еще спали. Пловцам же сопутствовало счастье: они незаметно проплыли мимо отмели, где дремали эти беспощадные пресмыкающиеся, не обратив на себя их внимания.