Владимир Казаков - Планеры уходят в ночь

– Володя, посмотри, какие у меня холодные руки! – Аэлита прижала ладошки к его щекам, приблизила к его лицу свое. – Ну!

– Что, ну? Продолжать?

– И как ты угадал? – усмехнулась девушка и резко отдернула руки.

– В общем, подошло время, когда орел понял, что летать ему осталось совсем немного. Настоящие орлы не умирают в гнезде, и он ждал дня, когда покатится колесница Ильи, чтобы взмыть в последний раз. Такой день настал. Беркут взлетел и… увидел под черным облаком другую птицу, огромную, длиннокрылую. Орел сложил крылья и начал падать на врага, посмевшего занять его небо. Беркут ударил чужую птицу грудью. Да так, что померкла синь, кровавые полоски замелькали перед глазами. Он падал, пытаясь удержаться на перебитых крыльях. Закрылись шершавые веки, но он с усилием открыл их, чтобы увидеть врага, косо летящего на жесткий базальт. Но соперник продолжал полет. Тот, длиннокрылый, был сильнее его. И потухла ярость в груди седого мудрого орла. «Он не враг. Он достоин занять мое небо», – подумал раненый беркут и упал на скалы.

– Это летел планер? – догадалась Аэлита.

– Не знаю. Притчу рассказал отец. Наверное, летал крылатый человек. Небожитель. Человек, бросивший презренную землю.

– Ух как брезгливо, Вовочка! Чем же твоему небожителю не понравилась земля? Все живое родит она, а не твоя грозовая тучка. «Ты отчего, береза, всегда белым-бела?» – «Я белый сок корнями в сырой земле нашла».

– Во-о. В сырой! А откуда сырость, как не из тучи!

– «Как стала ты зеленой, пушистая сосна?» – «Земля меня поила – и вот я зелена». – «Цветы, откройте тайну, где краски вы нашли?» – «И желтый цвет, и красный мы взяли у земли». Как все кругом красиво – и рощи и поля, – продолжала Аэлита, но вдруг засмеялась, сдвинула парню пилотку на затылок. – Я знаю, ты не любишь землю!

– Почему же?

– Глядела, как работаешь. Сгореть от стыдобушки можно. На черной доске висишь! Со временем, может, еще и вырастет из тебя мужчина. Это обратимый процесс, говорит Юрий Михайлович! Он женатый или нет?

– Кто? Старший лейтенант Костюхин?.. Не знаю.

– Скажи, ты любил кого-нибудь, Вова?

– Маму, отца…

– Я не про то… А, ладно, все равно не поймешь! Совет хочешь?

– Говори.

– Ты умный парень, но никогда не рассказывай девушкам в лунные ночи длинных сказок, даже если они про Ивана-царевича! Слышишь, поют?

Издалека доносились частушки.

Луна закрылась тучкой, и Андреевна проскользнула в дом. Долго ворочалась в постели, вздыхала. Услышала осторожные шаги босых ног Аэлиты, скрип ее кровати и уснула. Во сне ей привиделся Иван. Стоял солдат Бастраков на опаленном кургане и грозил большим заскорузлым пальцем: «Береги дочку!»

В колхозе «Красная новь» ждали приезда начальства. К этому были две причины: окончание уборки картофеля и столкновение между курсантами и сельскими парнями. Поводом для драки послужил тот факт, что Аэлита и ее подружки на танцах отдали предпочтение курсантам, а не деревенским ребятам. Местные парни такого стерпеть не могли и, собравшись большой группой, подкараулили нескольких курсантов с девушками. Увидев в руках парней колья, курсанты решили защищаться. Атака сельских ребят окончилась их же паническим бегством. Кроткий, провожавший в ту ночь пухлощекую телятницу Марфиньку, потом оправдывался перед Дулатовым:

– Я же думал, они шуткуют! А когда вытянули меня по горбине дрючком и заголосила Марфушка, сказал им: «Ноги в руки, хлопцы, бить буду!» Но я аккуратно…

– Вы видели, кто затеял безобразие?

– Не-е… Испокон местные хлопцы пришлых не любят. Защищались мы тихенько, чтоб серьезных болячек у них не було.

Ждал приезда командования школы и Ефим Мессиожник, отвечающий в этой командировке за «котловое довольствие» курсантов. Он бегал по избам, проверял, хорошо ли кормят ребят, уговаривал хозяев не скупиться на овощи, хотя те и так заботились о постояльцах и помощниках, как о родных.

К вечеру прикатила не одна автомашина, как думали, а восемь. На головной – комиссар Маркин. Как только он вылез из кабины, шофер крутанул ручку походной сирены: «Боевая тревога!»

И пока курсанты собирались к автомашинам, строились, перекликались с младшими командирами, Маркин в сельсовете учинил разнос Дулатову и Костюхину. Он не мог простить командирам, что они забыли армейский устав, не объявляли своевременно отбоя курсантам, устроили праздную жизнь после работы и в результате допустили столкновение между курсантами и местными населением. Выговорившись, Маркин пообещал командирам по прибытии в часть основательно «намылить шеи».