Николай Чергинец - За секунду до выстрела

— Каких дружинников? — не понял Славин.

Ремин рассмеялся и пояснил:

— Мороза с вьюгой...

— В городе все знают о «нашем» разбое?

— Конечно, я даже начальнику управления доложил.

— Ну, и что он сказал?

— «Славин дождется, что скоро его собственную жену ограбят», — Ремин снова рассмеялся и уже от себя добавил: — Так что, на всякий случай, предупреди Маргариту Ивановну, пусть по ночам без мужа или хотя бы другого мужчины не ходит.

— Ну, моя жена по ночам никуда не ходит, не то что твоя, — поддел Ремина Славин, который знал, что тот очень ревнивый.

Ремин клюнул:

— А что моя? Ты что, видел ее где-нибудь ночью?

— Мне кажется, что ее и сейчас дома нет.

Это для Ремина было уж слишком. Он торопливо закончил разговор и положил трубку.

Славин улыбнулся, представив себе, как в эту минуту Ремин лихорадочно натягивает на себя шинель и сбивчиво объясняет товарищам, что отлучается на полчасика домой, чтобы перекусить.

«Ничего, — думал Славин, — будет знать, как других задевать». И он начал набрасывать, какие еще мероприятия необходимо включить в план по розыску опасного преступника. В этот момент тихо звякнул прямой телефон. Дежурный по райотделу доложил:

— Товарищ майор! Тут привезли водителя такси, который говорит, что он возил похожего на интересующего нас человека.

— Где он? — встрепенулся Славин.

— Здесь, его привез Ладутько, которого я направлял в таксопарк.

— Пусть приведет его ко мне!

В кабинет вошел среднего роста мужчина. Славин пригласил его присесть и спросил:

— Как вас зовут?

— Иван Сергеевич Кошеленко, водитель такси...

— Иван Сергеевич, расскажите, пожалуйста, как попал к вам в машину человек, о котором вас уже спрашивали?

— Что тут рассказывать? Я в половине второго ночи высадил двух пассажиров — мужчину и женщину, и подъехал к стоянке. Там уже стояли две машины. Через некоторое время к первой машине подошла женщина с парнем лет шестнадцати, и они уехали. Ровно в два часа — это я знаю точно, потому что посмотрел на часы — к другой машине подошла парочка. Они сели на заднее сиденье и тоже уехали. Я остался один. Только подумал, что теперь наступает мой черед, как сквозь пелену снега в свете фонаря увидел, что к машине бежит мужчина. А я одиноких мужчин ночью на заднем сиденье возить не люблю, еще, чего доброго, врежет по моему чердаку так, что и ставни закроешь навеки. Я взял и закрыл на кнопку правую заднюю дверь, он как раз с той стороны приближался. Подбежал он и, конечно, сразу же схватился за ручку задней двери, но она оказалась запертой. Тогда он открыл переднюю дверку и спросил: «Свободен?» — «Да», — говорю я. «Подбрось меня, друг, на улицу Чернышевского».

Я завел двигатель, и мы поехали. Пригляделся я к нему, а у него на коленях лежит шуба женская, а сверху дамская сумка.

— А почему вы решили, что шуба у него была женская? — спросил Славин.

— Она была в полосочку, так что, товарищ начальник, я не ошибаюсь, шуба была точно женской. Когда выехали к центру города, я как бы между прочим спросил: «Куда это вы так торопитесь, бегом бежали?»

Он ответил: «Домой тороплюсь, там сын трехлетний остался один, может проснуться и испугаться. Жену в роддом отвез. Ее положили, а одежду, видишь, отдали, сказали домой забрать».

Я тогда сразу же подумал: «Не врет он? Ведь в районе той стоянки, где он меня нашел, никакого роддома нет, да если и верить ему, то где тогда обувь жены? Зачем она с собой сумку брала, если в родильный дом ехала?» Но я понял, что своими вопросами могу его насторожить. Когда подъехали к улице Чернышевского, он сказал мне остановиться. Я затормозил, он рассчитался и через пустырь, не торопясь, пошел к домам, стоявшим слева от улицы Якуба Коласа. И опять я удивился: говорил, что домой торопится к ребенку, а тут так далеко от дома из машины вышел, почему он не подъехал на машине прямо к своему дому?

— Как он выглядел?

— Высокий, не менее ста восьмидесяти сантиметров, худощавый, брови густые, маленькие усики. Когда он рассчитывался, я зажег в салоне свет и обратил внимание, что у него под правым глазом небольшой шрам.

— А какой у него цвет глаз?

Кошеленко задумался, а затем отрицательно покачал головой:

— Не помню, просто не заметил.

— Какого он был примерно возраста?

— Лет сорок на вид... уже немолодой.

— Вы узнали бы, если бы его вам показали?

— Да, узнал бы!

Майор обратился к Ладутько:

— Проводите, пожалуйста, товарища Кошеленко к следователю, пусть допросит его. — И майор протянул руку Кошеленко: — Иван Сергеевич, когда мы договоримся со специалистами, мы еще разок побеспокоим вас, чтобы попробовать нарисовать его портрет.