Николай Чергинец - Вам — задание

Один немец резко сказал: «Шнель, шнель!» Полицаи опять грубо толкнул Таню в плечо:

— Ну, чего ждешь? Хочешь, чтобы я тебя за космы вытащил? Одевайся и выходи со своим выводком на улицу. Немцы с вами говорить хотят.

Татьяна дрожащими руками потянулась к спинке кровати, взяла платье и, натягивая его на себя, подумала: «Что случилось? Неужели выследили меня? Господи, если это так, то тогда конец! Как же детей спасти?»

На всякий случай спросила у полицая:

— Скажи хоть, что случилось?

— Увидишь, шкура красная! Выходи, а то прикладом помогу!

Дети подскочили к Татьяне Андреевне.

— Мама, мамочка, мне страшно, он убьет нас! — со страхом сказала Юля и прижалась к материнской руке.

Мочалова обняла детей и стала успокаивать их:

— Ну что вы, детки, не волнуйтесь, все будет хорошо.

Они пошли к дверям, а полицай толкнул в бок Марфу Степановну.

— А ты, старая рухлядь, чего сидишь? Марш из хаты!

Они вышли во двор, немцы подталкивали их прикладами — на улицу.

Таня, увидев, что по улице мимо ее дома гонят и других жителей деревни, немного успокоилась: «Значит, не выследили меня. Всех гонят в поле».

Она отыскала глазами соседку и окликнула ее:

— Тетя Марфа, идите к нам, — и, подождав, когда она подойдет, добавила: — Будем вместе держаться. Не пойму только, откуда немцы взялись?

— На машинах приехали, вон их сколько, посмотри.

Татьяна оглянулась и посмотрела вдоль улицы, на другом конце деревни увидела пять или шесть грузовиков.

Немцы выстраивали людей в колонну и гнали посередине улицы, а сами с автоматами наизготовку шли по сторонам вдоль заборов. Мочаловых и Крайнюк втолкнули в колонну. Люди беспокойно переговаривались, вертели головами, старались, вытянув шеи, посмотреть вперед, где во главе колонны шли с немцами четверо полицаев.

Недалеко от Мочаловых к соседскому четырнадцатилетнему пареньку Толе Лозебному подбежала дворняжка, у нее на шее болтался обрывок веревки. Очевидно, она сорвалась с привязи и, разыскав в толпе хозяина, радостно повизгивая, запрыгала около него. Но тут в толпу ворвался здоровенный с засученными рукавами немец. Он что-то яростно прокричал и сильно ударил подкованным сапогом собаку. Она с визгом отлетела к забору и упала на спину. Немец, не давая ей подняться, вскинул автомат, и в неожиданно наступившей тишине зловеще грохнул выстрел. Собачонка, подскочив на лапы, тут же замертво упала на землю. Из ее головы на пыльную дорогу потекла, казавшаяся черной, кровь.

Люди застыли от этой безумной жестокости, а Толя рванулся к немцу:

— За что ты ее, фашист проклятый!

Хорошо, что рядом оказался дед Петрусь. Он схватил парня за руки:

— Толенька, тише, успокойся, а то он и тебя! Видишь, он уже в тебя целится. Для него же что собака, что человек — одно и то же. Что возьмешь с гада?

Послышались крики. Это немцы подгоняли людей, требуя, чтобы они шли вперед. Вскоре колонна оказалась в поле, и Таня увидела, что их ведут к сараю, мимо которого она проходила перед рассветом. Тех, кто приостанавливался у широко распахнутых дверей, немцы бесцеремонно подталкивали прикладами.

Они оказались в большом сарае, который быстро заполняли людьми. Вскоре все жители деревни оказались здесь. Со скрипом закрылись двери. Те, кто находился поближе к выходу, через небольшие щели увидели, что немцы повесили на двери замок и стали подпирать их толстыми длинными кольями.

Люди еще больше забеспокоились, высказывая различные предположения:

— Зачем они нас сюда согнали?

— Может, добро наше хотят забрать, так и так уже все отобрали?..

— Наверное, допрашивать будут... А вот полицейские семьи не тронули.

— А может, спалить нас живьем хотят...

Мальчуган лет семи вместе со своими такими же светловолосыми одногодками пробрался к дверям и заглянул в щель. Один из немцев заметил его голубой глаз, с любопытством выглядывающий из щели, и изо всех сил ударил прикладом по доскам:

— Цурюк!

Мальчуган в испуге отпрянул, тут же послышался тревожный голос матери:

— Андрейка, Андрейка, отойди от дверей. Немцы злые, не видишь? Стрельнет который.

А в углу парни постарше помогали товарищу подняться по бревенчатой стене повыше, туда, где под самой соломенной крышей виднелась небольшая щель. И вот он уже застыл возле нее. С минуту смотрел молча в сторону деревни, а затем изменившимся голосом, словно в горле что-то застряло, сказал:

— Они дома наши палят.

Загудела и качнулась людская масса к дверям, и в первых рядах Андрейка и другие дети. Заскрипели двери, пискнули ребятишки, прижатые к доскам. И вдруг снаружи, прямо через доски, пробивая ровной строчкой дырки, ударил автомат. Люди враз отхлынули, а на полу остались лежать дети, прикрывая русые головки ладонями, как будто маленькие худенькие ручки могли закрыть их от смерти. К ним с криками бросились матери, отрывали их бледные лица от земляного пола, ощупывали.