Геннадий Гусаченко - Покаяние

— Осторожно, любимый, помнёшь причёску! — сдерживая меня, засмеялась Валентина. — А как же чайная церемония? Подождёт?

И сунула мне в рот пластинку японской жевательной резинки.

Нет, не зря я на восточное отделение поступил.

Кимоно в бело–розовой вишнёвой кипени. Чайная церемония. Японское покрывало. Мятная, сладко–кислая жвачка, придающая дыханию свежесть лимона. Икебана. Баюкающий, тихий голос Валентины, рассказывающей о поездке к вулкану Фудзияма.

Да-а… Восток — дело тонкое.

30 июня. Суббота. Солнечный, ветреный день, едва не ставший моим последним. Едва… Впрочем, рано или поздно он станет для меня последним. Ведь жизнь такая штука, в которой никто не выживает. Но не сегодня. Хотя… Как знать? Вдруг ударит молния или треснет по башке тяжёлым суком старого дерева, влепится в грудь шальная браконьерская пуля или когтистая лапа выскочившего из бурелома медведя вспорет брюхо. Каждый шаг, каждый миг будь начеку, если жить хочешь. И прежде, чем взмахнуть веслом, встать на тропу или вздремнуть у костра, задайся вопросом: «А желаю ли я быть обглоданным рыбами, обклёванным птицами, превратиться в обугленную головёшку?».

Где, когда, от кого я услышал изречение: «Думай о смерти!» Или в книге какой прочитал?! Не помню. А вот втемяшилось в башку!

Размышляя об этих мрачных словах, недоумевал: «Чего мне об ней думать? С какой стати? Умирать не хочу и не собираюсь. Ну, а случись что… Ничего не поделаешь… Знать, судьба. Вот ещё не хватало! Здоровому, сильному человеку о смерти думать! Бред какой–то!»

Не все мудрёности сразу поймёшь в жизни, которую прожить, как известно, не поле перейти. Кто–то никогда не слышал этого гнетущего душу назидания, кто–то не придал значения ему или откровенно начхал на него. Иной же попросту не вдумается в смысл всего двух библейских слов, заключающих в себе понятие «жизнь человеческая», её суть и существование.

Состариться успел я, прежде чем открылось мне понимание вышеупомянутых слов. Фразу «Думай о смерти» я воспринимаю сейчас как призыв к правильному образу жизни, к соблюдению заповедей Господних.

Если у вас есть время, а у меня его здесь предостаточно, немного пофилософствуем.

Выходя поутру на работу или учёбу, торопясь к самолёту, поезду, автобусу, садясь в метро или в своё роскошное авто, отправляясь на рыбалку, в лес за грибами, на дачу, в театр, наконец, просто в магазин или на рынок, вы, не думая о смерти, рассчитываете скоро возвратиться, заняться делами. Напротив, не помышляя о костлявой бабушке с косой на плече, вы даже уверенно заявляете, что придёте во столько–то, встретитесь там–то, сделаете то–то и то–то. На этот счёт один хороший и мудрый человек однажды осадил меня так: «Молодой человек! Уверенность и самоуверенность — разные вещи!» Вот и вы, по–моему, не уверены, а самоуверены, я бы даже сказал: самонадеяны. Как вы можете гарантировать, что вас по дороге не сшибёт автомобиль с пьяным водителем? Не упадёт на вас рекламный щит? Не обрушится кровля в супермаркете? Не опрокинется лодка? Не шибанёт вас током? Не взорвётся рядом бензоколонка? Не треснет по башке пьяный хулиган? Что не поскользнётесь в гололёд и не расшибёте голову о бордюр? И ещё тысячи подобных вопросов.

А-а… Не гарантируете… В таком случае, представьте себя на мраморной лавке в морге, куда вас только что доставили с места происшествия. Санитары сдёргивают с вас одежду, и вы предстаёте их взору в рваных трусах, из нестиранных дырявых носков торчат давно не стриженые ногти. «Надо же! Работник солидного учреждения, а носки в дырках!» — скажет судмедэксперт, прежде чем вспороть вам брюхо. А как же?! Пряча в туфли ноги в рваных носках, вы не рассчитывали на их демонстрацию в морге. И всё откладывали на «потом» стрижку ногтей.

С высоты Небес, куда вознесётся ваша душа, с любопытством взирая на свои бренные останки, на собственные пышные либо скромные похороны, вы увидите грызню родственников из–за того, что при жизни не написали завещание. Услышите плач и проклятия жены, нашедшей в ящике письменного стола письма вашей любовницы. Посожалеете о дорогой вам коллекции монет, не сданной заблаговременно в городской музей и пропиваемой вашим внуком. О пачке денег, припрятанной от семьи в погребе и обречённой сгнить там. О близких людях и друзьях, коих обидели и у кого не попросили прощения. Да мало ли чего ещё вы сделали или не сделали, не думая о смерти?! А самое главное, будучи живыми, не попросили прощения грехов у Господа, не раскаялись в поступках неблаговидных, не обратили свой взор к Нему, потому что самонадеянно не рассчитывали так скоро предстать пред ликом Его.