Василий Лягоскин - Дома мы не нужны. последняя битва спящего бога

Широкоплечий здоровяк Марио, первым вставший перед незнакомцами, был им по грудь; значит росту они были почти два с половиной метра. Что за люди (и люди ли?) предстали сейчас перед русскими разведчиками?

– Надо бы их накормить, а уж потом знакомиться, – нарушила наконец молчание Оксана, и командир кивнул, соглашаясь.

Он медленно повел автомобиль к озеру, вернее, маленькому клочку Средиземного моря – туда, где едва заметный ветерок не давал распространяться тошнотворным миазмам от внутреннего содержимого маяка. И вот уже над зеркальной поверхностью воды и мелким чистым песком витают совсем другие запахи – испеченного сегодня утром хлеба, зелени – первых пучков зеленого лука и укропа с огорода, и, конечно же, изумительный аромат огромной рыбины, закопченной по рецепту Александра Салоеда.

Незнакомцы пристрастием к еде от обычных людей если и отличались, то не очень сильно – вон как нервно стали раздуваться носы, и повеселели физиономии. А тут еще командир сделал широкий жест, приглашая всех за общий дастархан, в роли которого в походных условиях выступала откидывающаяся крышка багажника. Братки – так профессор назвал парней прежде всего из за одежды, представленной спортивными костюмами из бандитских девяностых годов, и их подруги, одетые гораздо приличнее, в сарафаны в обтяжку – ели быстро, но аккуратно. Алексей Александрович не удивился бы, если бы они так же уверенно орудовали сейчас вилками со столовыми ножами. Впрочем, в походных условиях такими изысками разведчики пренебрегали, так что проверить эту мысль профессор мог только дома. А в том, что незнакомцы последуют за ними, Романов ни на минуту не сомневался. Скоро и сами великаны подтвердили это.

Командир протянул одному из парней, на которого оглядывались чаще всего его товарищи, наручный медальон из волшебной пластмассы – прямо как в русской сказке: накормили, напоили, теперь и сказку расскажите. В роли сказочника он предлагал выступить старшему из незнакомцев. А парень, помяв в руках переговорник, решительным жестом вернул его Кудрявцеву, и достал из кармана спортивных штанов свой медальон – на длинном кожаном ремешке.

– На что он там его, интересно знать, наматывал? – хохотнул за спиной профессора Никитин.

Командир строго посмотрел не него, но говорить ничего не стал – парень надел медальон на шею, и комментировать вопрос тракториста было уже нельзя; чтобы не обидеть новых знакомцев. Да – остальные пришельцы нацепили такие же амулеты. В глазах полковника Кудрявцева мелькнула смешинка – он явно подумал, какой вопрос задал бы сейчас Анатолий высоченным девушкам – ведь они тоже достали переговорники из недр нижней части своих туалетов.

А незнакомцы вдруг заговорили на чистой латыни, которую профессор Романов понимал без всяких амулетов.

– Мы римские патриции, трижды рожденные, – провозгласил парень, оказавшийся эталоном цивилизованности – для своего времени, конечно.

– Трижды?! – поразился профессор, который свой наручный переговорник так и не привел в рабочее состояние.

На него с изумлением посмотрели с римляне, и русские разведчики. А Алексею Александровичу было не до объяснений. Он сам едва не открыл рот, пораженный приключениями этих молодых людей. Молодых по внешнему виду, но проживших, на самом деле, несколько жизней, полных невероятных приключений.

– Марк Туллий, сын Гая, Марцемин, – представился римлянин, – в первой жизни Борис Левин, пенсионер из Хайфы, Израиль.

Теперь изумлению русских не было пределу. Первым оправился от шока командир.

– А меня ты не узнаешь, сержант? – совершенно будничным голосом, словно не было недавней драмы, словно не он лепил из неподатливой пластмассы обелиск двоим влюбленным, ушедшим из жизни – Борису и Светлане Левиным.

– А ты не Света Кузьмина? – немного дрожащим голосом спросила Оксана Кудрявцева у девушки, прижавшейся вдруг всем телом к спине Марка.

– Командир? – неуверенно узнал Туллий-Левин, – командир!

Он подскочил к Кудрявцеву и схватил его в свои железные объятья так, что полковника совсем не стало видно.

– Командир! – повторил он, счастливо оглядываясь, – вы ведь все остались там, во взорвавшейся пещере!

– Стоп! – остановил вырвавшийся наконец на свободу из дружеских объятий Кудрявцев Анатолия и профессора с Марио, – давайте найдем местечко поудобнее и там все обсудим – с чувством, с толком, с расстановкой…