Татьяна Малыгина - «Я крокодила пред Тобою…»

Не вытираясь, Марина пошла на кухню. Струйки воды стекали с длинных русых волос, оставляя на линолеуме тонкие дорожки. Мокрая майка облепила тело, неприятно холодила. Ее мелко трясло. В дверце холодильника стоял дежурный пузырек с валокордином. «Раз, два, три… двадцать… тридцать шесть». Сколько тебе лет – столько капель. Мама учила. Мама, мама… Видела бы она сейчас свою дочь, стоявшую у кровати Машки, ссутулившуюся горбушкой от абсолютного бессилия. Машка еще спит, сегодня в школу не надо, выходной день, суббота. «Провались они пропадом, эти корпоративы! – Марина присела на краешек кровати дочери и заплакала. – Не могу, малыш, больше не могу… Господи, я не хочу жить ТАК!» Голову разрывало, от слез стало еще тяжелее, в виски тупой болью била кровь. Марина прилегла, обняла спящую дочь, уткнувшись Машке в затылок. Детский запах дочери немного успокоил. «Надо же, десять лет, а она все ребенком пахнет», – улыбаясь и проваливаясь в похмельную дрему, подумала Марина.

***

Марина Калугина, по отцу Толмачева, родилась на Севере, все ее родные были из Сибири, русские и татары вперемешку с чувашами. Дедов, к своему стыду, она не знала, еще раз подтверждая поговорку об Иване, родства не помнящем, да и как росли сами родители, мало интересовалась.

Ее отец Иван Иванович рано начал карьеру. Окончив ветеринарное училище, он несколько лет работал зоотехником в небольшом сибирском поселке Хаял, время от времени пописывая статьи «на злобу дня» в местную газету «Красный Сибиряк». Его статьи были востребованы, они описывали «НЕПРОСТЫЕ ТРУДОВЫЕ БУДНИ ПРОСТЫХ ЛЮДЕЙ», уже сорок лет приближающихся к светлому будущему. Со временем его статьи стали печататься чаще, тексты повествовали о сложных взаимоотношениях в пролетарской среде, обличали тунеядцев, этих «ПИЯВОК НА ТЕЛЕ СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА». Газетные колонки «Красного Сибиряка» ставили на вид нерадивым коммунистам, по чьей вине не выполнялся план, срывались поставки или разрушалась «ЯЧЕЙКА ОБЩЕСТВА». Разумеется, поступок провинившегося можно было освещать исключительно по указанию сверху. Вскоре Иван Иванович понял, что писать ему интереснее, чем лечить, и, уйдя из зоотехников, он с воодушевлением начал карьеру профессионального журналиста, вступил в партию и понесся по партийной лестнице. Человек он был принципиальный, потому что искренне верил в то, что все делает правильно и что ленинский путь действительно ведет к светлому будущему. Вскоре он женился на местной скромной и красивой девушке, учительнице Тамаре, через год родившей сына Павлика. Через два года появилась на свет голубоглазая, румяная и круглолицая Оленька. К тому времени Иван Иванович уже занимал пост заместителя редактора «Красного Сибиряка», еще через два года он стал редактором той же газеты и ему вовсю маячило нешуточное повышение в соседний район, Хантаякскую АССР, на пост редактора местной газеты «Красный Север». Но в Республику Хантая семья Ивана Ивановича попала только спустя пятнадцать лет. Из багажа с собой было немного – знания главы семейства, пара мешков с одеждой, посудой и плюшевый мишка, которого взяла с собой трехлетняя Марина, нечаянно родившаяся на радость почти сорокалетних родителей.

Земли Республики Хантая издревле принадлежали уральским народностям, эта группа уральской языковой семьи была самой малочисленной. Когда-то, в древние века, земли Хантаи перешли от Новгородских земель к Московскому княжеству. Земли эти долго оставались незаселенными из-за сурового климата, а поставка товаров шла с большими перебоями из-за отсутствия торговых путей. Правда, еще в начале восемнадцатого века до устья реки Арахья добрался-таки отчаянный Савелий Губов и организовал кустарную добычу первой нефти. Республика резко начала развиваться в сороковые годы, когда были найдены большие запасы каменного угля. Объединенными усилиями руководства ГУЛАГа и неистощимым оптимизмом зэков здесь были построены угольные шахты, дающие на-гора бесценные ископаемые для нужд фронта. Притундровые леса и защитные полосы вдоль рек стали последним местом упокоения тысяч людей, замерзших, изъеденных местными лютыми комарами и злющей мошкой. Уникальные древостои, кустарники и травы тут всегда подлежали государственной охране, в отличие от миллионов закончившихся здесь человеческих жизней. Эта ничего не стоящая в те годы людская бесправная масса проложила железку, которая жива до сих пор и вывозит уже не только в Россию, но и за рубеж все ту же нефть и драгоценный лес. После ликвидации системы ГУЛАГа вросшие стенами в суровые земли Хантаи тюремные бараки остались стоять здесь не только как память о прошлом, но и как вполне живой и функционирующий организм настоящего времени. Эти места навсегда остались местами лишения свободы, семьи, социального статуса. До распада СССР, когда людской отток уменьшил население Республики Хантая почти на треть, было еще очень далеко, поэтому полные советской энергии и коммунистического задора приезжающие сюда в пятидесятые годы новожители, как муравьишки, обживали бараки и общежития, а партийная элита въезжала в пятиэтажные современные хрущёвки-новостройки.

Читать дальше