Анастасия Игнашева - Ящик Пандоры

– А что бабушка? Она не говорила ничего?

– Нет.

– Пошли.

– Куда?

– К бабуле в комнату. Надо найти этот конверт. Если спросят, что ищем – скажем – вещи собираем в больницу.

Но никого не волновало, что мы делаем в бабушкиной комнате. Конверт нашёлся в ящике туалетного столика, среди тюбиков с кремами и допотопным карандашом для бровей, который бабуля до сих пор использовала. Она ещё и губы до сих пор красила! Конверт был из плотной тиснёной бумаги, с золотым вензелем в левом верхнем углу – явно заграничный, прихваченный из какого-то отеля. Печать была как в старину – сургучная, с каким-то гербом. Я такое только в кино видала. Он был аккуратно разрезан с одного края и внутри обнаружился листок тонкой желтоватой бумаги, на котором было что-то написано. Но прочесть нам не удалось – написано было не по-русски. Я была разочарована. Феликс взял у меня листок.

– Это по-немецки.

– Можешь прочесть?

– Нет. Я английский учил.

– Я тоже. И запомнила только «Май нейм из Ярослава» и что «Лондон из э кэпитал оф Грейт Британ».

– Та же херня.

Находка поставила нас в тупик. Что делать дальше – мы совершенно не представляли.

– Слушай, а может – его как-то на компьютере перевести? – предложил Феликс.

– Как?

– У Стаса есть сканер. Отсканируем и запустим программу-переводчик.

– Фелька, ты – гений!

– Я такой. – скромно потупился бедный родственник.

Сказано – сделано. Но ясности не внесло. Письмо было из какого-то архива, и в нём сообщалось, что на бабушкин запрос ничего не найдено.

– Какой запрос? – спросила я.

– А я знаю? – ответил Феликс.

– А почему тогда его не прислали по почте, а передали лично?

– А я знаю? – снова ответил Феликс.

– Погоди! По-немецки, говоришь? Я тут наткнулась в бабулиных мемуарах на один момент. В общем, там им помогал один немец, антифашист, которого звали Гюберт. Может, бабушка его пыталась разыскать?

– Может быть. Но тогда, действительно, почему письмо не по почте прислали, а лично принесли? – Феликс повертел конверт, – Вроде, не заказное. Штемпелей нет. Печать интересная.

– Что за печать?

– Похоже на какой-то герб. Или эмблему.

Феликс взял с туалетного столика лупу – бабушка читала через неё мелкий шрифт, и принялся рассматривать печать. Эмблема была незнакомая – скачущий конь. Точнее – не конь, а единорог. По краю шла какая-то надпись, из которой я разобрала только слово «UNICORN», из чего и заключила, что это – единорог, а не конь. И ясности в картину это не внесло.

«Гюберт». – думала я, – «Гюберт – у бабули было сказано – это его псевдоним. Настоящее его имя бабуля не знала. Возможно, она пыталась это выяснить. Но как она хотела это сделать через немецкие архивы?» Вопрос этот я попыталась озвучить Феликсу.

– А кто такой этот Гюберт? – спросил он.

– Я же говорю – немецкий антифашист, который им помогал. Но его настоящее имя неизвестно. Возможно, бабуля пыталась его разыскать через немцев.

– Сомневаюсь. Для того, чтобы найти человека, нужно его настоящее имя знать.

– Подожди. В бабушкиных записках говорилось, что его настоящее имя было известно командованию. Возможно, бабуля посылала запросы в те же «органы», где ей сообщили его имя. Ведь секретность с этих архивов наверняка уже сняли.

– Тогда давай искать ответы из наших архивов.

Как и следовало ожидать – ответ из архива нашего КГБ обнаружился в бабушкиных бумагах. И говорилось там, что гриф секретности с этих бумаг до сих пор не снят. Таинственный Гюберт оказался засекречен навечно.

– Так. – сказала я, – Что делать будем?

– И откуда тогда письмо? – подхватил Феликс, – Он снова уцапал таинственный конверт и принялся вертеть его в руках.

– Я вот что подумал. Если это ответ из архива, то почему он не в стандартном конверте, а в каком-то левом? Посмотри – здесь эмблема отеля «Рэдиссон». Это сеть отелей по всему миру. И запечатан он как-то странно. Сургучом. Сейчас уже так не делают. Просто заклеивают и прилепливают голограммку. А тут печать. С кем, говоришь?

– С единорогом. Просто как в старинном романе.

– Вот именно. Левое какое-то письмо. И с чего ты взяла, что это связано с этим Гюбертом? Тут хоть одно слово про него есть?

– Нет. Но Гюберт-то был. И бабушка про него пишет.

– Ох уж эта женская логика! – скрипучим голосом изрёк Фелька, – И что? Может, она не его искала?

– Ага. Проще поехать к бабушке в больницу и учинить допрос с пристрастием. Заодно и про кражу рассказать. Ну, ты думай, что хочешь, а я буду копать про этого Гюберта. Ибо что-то, наверное, интуиция, подсказывает мне, что…