Тот покосился на предложенное сидение, достал из сумочки газету и, заботливо подстелив ее, опасливо примостился на краешке бревна.
– Закурим? – предложил Емельянов.
– Ба! Ты ж бросил! – хохотнул Разумихин.
– Бросил, бросил… – пробурчал Емельянов. – Бросаю пока, на пару со Светкой, по системе штрафов. Так и пасем друг дружку. В кассе уже тысяч десять скопилось, но толку, честно скажу, маловато. О! Фирменные «Мальборо»! Взятки берешь, прохиндей?
– Не… Гуманитарная помощь от коллег из Вашингтона, – отшутился Разумихин. – Они там все курить побросали, сволочи, ну и шлют нам, чтобы добро не пропадало, – травитесь, мол, на здоровье.
Емельянов затянулся, прикрыв глаза, но, выпустив пахучую струйку дыма, не удержался от критики:
– А! Все одно: дыму много, а кайфу настоящего нет. То ли дело была наша сорокакопеечная «Ява» А?
– Да, – рассеянно согласился Юрка. – была… Слушай, а где ты бензин сейчас берешь?
– Это и есть твое серьезное дело? – изумился Емельянов.
– Не совсем, но почти рядом.
– Ну… сорок литров дают, как инвалиду на коксохимзаводе, еще сорок – через Союз воинов-афганцев, я туда по блату затесался, а остальное… Как и все, покупаю с бензовоза, на набережной.
– Давно брал на набережной, в последний раз?
– На той неделе.
– И почем?
– Девяносто – канистра.
– М-да… Уже по девяносто, – грустно покачал головой Разумихин. – Ну и что ты думаешь по этому поводу?
– Кто, я? Что я думаю? – восхитился Емельянов. – Это, по-моему, ты должен думать. Или это не ты зампред комиссии по энергоресурсам области, или как это у вас называется?…
– А тебя это так уж совершенно не волнует? – ехидно прищурился «зампред».
– Волнует, но чуть-чуть, – сознался Емельянов.
– А почему это «чуть-чуть»? – не унимался Разумихин.
– Да потому что какой толк с моих волнений… – Емельянов досадливо поморщился. – Что я должен организовывать – акции протеста? Митинги? Битье стекол в исполкоме?
Ты же знаешь: опыт в подобных делишках у меня ой, какой богатый, но говорит этот опыт следующее: все эти «акции» заканчиваются вселенским мордобоем. Мордобой заканчивается сменой режима – и только.
В мордобое я участвовать категорически отказываюсь – хватит, повоевал, сколько душеньке было угодно. Что до режима, так он меня устраивает. Я-то прокормлюсь от земли при любом режиме, который даст мне эту землю и не будет потом на нее зариться. Нынешний не зарится и не лезет в мои дела – значит, хрен с ним, а я вот на неделе двух свинтусов на базар вывез – и миллионер. Рубли в баксы тут же перегнал – и мне на полгода хватит.
А тебе, чтоб столько наварить, хапать надо на лапу – языком столько не заработаешь. Или я не прав?
– Да… Хорошо все у тебя, – сквозь зубы процедил Разумихин. – А у меня наоборот: все плохо. Трудно мне, понимаешь…
– В дерьме всегда трудно плыть, – назидательно изрек Емельянов, выуживая из пачки вторую сигарету. – я тебя предупреждал! Политик, гребана мать! Но мы до дела, кажется, так и не дошли, а?
– Да, – словно очнулся Юрка. – Видишь ли, «пасти» меня начали и, как я понимаю, отнюдь не за курение.
– «Пасти»? – искренне изумился Емельянов. – Заслуженного, всенародно избранного депутата? Кто же это осмелился?
– Кто… кто… Я пока только догадываться могу, кто. Никаких прямых улик у меня нет.
– И чем же ты этим инкогнито насолил?
– Понимаешь. – Разумихин забыл об опасной близости своих брюк к отнюдь не стерильной поверхности бревна, придвинулся к Емельянову и заговорил горячо и сбивчиво. – Ребят я нашел классных в Тюмени. Наши, казаки, и на хорошей нефти сидят. Мы тут кое с кем из директоров заводов, да с председателями колхозов покумекали, скооперировались, банк создали, акционерное совместное предприятие. Ну… это кухня сложная и тебе ни к чему. Факт тот, что сегодня в этой проклятой нефти мы можем утопить не только нашу область, но и половину Юга, не прибегая к помощи никаких «чурок» и, естественно, к московской власти. Чисто внутренняя работа, на уровне области. Даже района…
– Так и флаг вам в руки, – безразлично порекомендовал Емельянов, любуясь набежавшим на солнце ажурным облачком.
– Так здесь и начинается самое смешное.
– Что? Местная мафия, коррупция? – сладко потянулся Емельянов, которого от такого разговора потянуло ко сну.
– Ну да… – растерянно подтвердил Разумихин.
– Старые коммуняки, которые пересели из обкомовских кресел в исполкомовские или подались в крутые коммерческие фирмы, которые никогда не говорят «нет», но втихаря ставят палки в колеса и гребут, гребут, гребут под себя, так?
Читать дальше