Илья Музыка - Сказка снежной пустыни

Но все уже доедали свои порции, а ее все не было. Один я неторопливо орудовал ложкой, и вдруг в воздухе возник далекий рев мощного мотора, сладким бальзамом по сердцу. Едет!

– Машина!

Толпа выбежала ко мне на дорогу и навострила уши, но ничего не уловив, разочаровано разошлись.

Никто, кроме меня, машину не услышал до тех пор, пока она не скатилась с гор на финишную прямую. Грязно-зелёная туша «Урала» 6 6 Урал – также советско-российский грузовой автомобиль совсем неприлично высокой проходимости, колёсной формулы 6х6. Несмотря на откровенно разгильдяйский вид, очень надёжен, прочен и вынослив. Засадить его было практически невозможно. – Ты же Берёзового солдата знаешь – отвечал мне на мой вопрос водитель такого монстра, – там летом глина по ступицу и выше. Едёт гружёный брёвнами, а ты можешь выходить и рядом идти. уже показалась среди черно-белых стволов деревьев, когда все наконец поверили, что я не вру.

– Смехотун, со мной! Все остаетесь, если еще будут лесовозы, уезжайте. Я в поселке найду машину и вернусь. Никуда не уходить до десяти вечера, Потом, если что, в зимуху вернетесь. Сержант Татарин остаётся за старшего. Если будут машины, уезжайте, сколько возьмёт в кабину, на рога не ни в коем случае не лезьте.

Езда на платформе, или по нашему – «на рогах» возможна только на пустой машине. На гружённом лесовозе это смертельный номер. Если брёвна «пойдут», даже в кабине не гарантировано уцелеть.

– Да, коли кто ещё уедет, смотрите на дорогу. Любой встречной машине сигнальте фарами. Встречная машина тут может быть только моя, других тут нет.

Я успел ещё поговорить с Татариным, и вот уже из-за поворота тяжело пыхтя, скатился груженый лесовоз. С недоеденным супом я прыгнул в кабину. Вперед!

Лесовозчик не сильно порадовал меня, сказав:

– Сюльбанцы – козлы, никого в машины не берут. Это мы, божедальские, добрые. Но наших машин на трассе всего четыре. Две где-то за мной идут.

Скорость груженого «Урала» – километров сорок. Как же мне хотелось отключиться, приехать на станцию и вытянуть ноги! Но увы, покой мне в ближайшую ночь не прописан, надо вывозить людей из тайги.

К поселку мы подъехали около пяти вечера, успев поговорить и даже посмеяться. Лесовозчик ехал и махал руками по сторонам:

– Вон там лесовоз ушел, разбился, вот здесь тоже…

Мимо проплыл лежащий в кустах обгорелый остов.

– И часто такое? – поинтересовался я.

– Бывает, – спокойно сказал водила.

Дядя Юра Чепушкан нам как-то рассказывал, как он шёл с перевала сотню, тормоза отказали.

– Ты представляешь, лесовоз гружённый, тогда ещё сортамент не возили, а целиком деревья, хлысты. Я на перевал вышел и стал скорость набирать. Перед поворотом на тормоз давлю, а педаль до пола ушла. Как я тогда молился, чтоб никто навстречу не шёл! С жизнью попрощался, с женой и сыновьями, но чужих жизней брать с собой не хотел. Решил, что если встречная будет, прямо пойду, с обрыва. А там уж если успею, попробую выскочить из кабины. Встречки не было, а в поворот не вписываюсь! Ну и рубанул пониженную. Думал, коробка рассыплется. Выдержала. Думал, лесовоз сложится, тоже выдержал. Почти до деревни долетел, пока остановился, а ты сам знаешь, тут не один десяток километров. Остановился, руки дрожат, сам весь мокрый от пота, полез под машину, смотреть. Оказалось напарник подкозлил, ремонтировал тормоза, и не доделал. Я в гараж въехал, его нашёл и отметелил от души, при всех.

Я смотрел на заснеженный лес и думал. Смог ли бы я взять с собой в кабину ещё троих? Очень тесно, рычаг переключения передач одному между ног, три человека на сиденье тогда влезут, и двое на коленки. Дверь не закрыть, но водитель закроет снаружи.

Ну смог бы допустим. Лучше плохо ехать…. Ну ещё две машины следом идут. Допустим ещё шесть человек поместится. Итого одиннадцать. Пятерых оставлять в тайге я не в праве. Мало кто знает тайгу, как я. А эти – так вообще пока сброд. Лучше их останется больше, чем пять. Это и теплее и надёжнее, когда группа большая.

У приемщиков леса, в вахтовке на въезде в поселок я оставил Смехотуна с рюкзаками, а сам пошел по деревне к леспромхозовскому гаражу.

– Проверяешь все машины, идущие из тайги. Наших сгружаешь. К десяти вечера, не позже, перебазируетесь на вокзал. С местными не воевать, быть корректными и вежливыми. В пределах, понятно.

За оградой гаража призывно возвышались «Вахта» и «Mitsubishi». Но чем ближе я подходил к воротам, тем грустнее мне становилось. Время – пять, конец работы. В ограде – ни души. Корпуса машин на спущенных колесах, грязь.