Игорь Кабаретье - Преступление в Гранд-опера. Том второй. Шуба из Сибири

И Лолиф, окрылённый и гордый оказанным ему доверием, счёл своим долгом его оправдать, сыграв как можно красивее.

Нуантэль был обрадован этому всплеску игровых эмоций, избавивших его от необходимости отвечать на нескромные вопросы Лолифа, так как он не собирался становиться поставщиком новостей с похорон мадам д’Орсо для всех этих бездельников из клуба, и капитан двинулся вдоль бильярдного стола, не приветствуя при этом Пребора, который накануне, на Елисейских полях, проявил неучтивость к нему и Дарки, и прошёл в конец зала, чтобы присесть на одну из сафьяновых банкеток, установленных вдоль стен.

Лолиф, распалённый присутствием такого количества зрителей, сделал ложную подсечку, и его оппонент немедленно воспользовался этой оплошностью, а капитан ещё не успел занять своё место среди других зрителей этого поединка, как ливрейный лакей подошёл к нему с письмом на подносе. Нуантэль посмотрел на конверт, однако ни обратный адрес, ни почерк, каким он был подписан, не были ему знакомы, так что капитан беззаботно распечатал это письмо, которое, поначалу, его почти не заинтересовало, однако выражение его лица поменялось, когда он увидел в конце этой эпистолы подпись генерала Ласко.

– О! – Произнёс он тихо, – И о чём мне может сообщить этот Перуанец? Посмотрим…

«Дорогой господин, мадам маркиза де Брезе поручила мне проинформировать вас, что она не сможет принять вас сегодня, во вторник. Она сильно занемогла вчера вечером, у неё внезапно случился приступ невроза. Мой друг Сен-Труа думает, что этот кризис может продолжиться на протяжении нескольких дней. Хочу вам также сообщить, что мне вчера была оказана честь поужинать вместе с ним у его благородной клиентки, и именно благодаря этому стечению обстоятельств я имею удовольствие вам писать. Маркиза вспомнила, что в воскресенье, в Опере, вы ей обещали нанести визит, и она постаралась не доставлять вам неудобства, попросив меня выразить вам сожаление, которое она испытывает, будучи вынужденной отказать в визите персонам, с которыми ей более всего приятно встречаться. Поверьте, дорогой господин, в наилучших чувствах к вам преданного вам слуги.»

– Неужели именно этого странного типа выбирает маркиза, чтобы предупредить меня! – подумал капитан. – Вот ещё один серьёзный знак, более серьёзный, чем любые другие… де Брезе, использующая Ласко в качестве секретаря, и заставляющая заботиться о себе Сен-Труа… что ещё может быть значительнее. Для этого было бы нужно, чтобы оба негодяя, которые её крепко держат, по-видимому, в своих руках, действительно присутствовали при убийстве Джулии. И если маркиза хочет, чтобы кто-то освободил её от пут этих негодяев, то это, полученное мной уведомление, и есть не что иное, как признание во мне без всякой торговли её освободителя. Теперь речь идёт лишь о том, чтобы решить, что лучше сделать в интересах мадемуазель Меркантур… принять сторону маркизы для того, чтобы затем у неё вырвать признание, или вынудить обоих её хозяев разоблачить эту мадам де Брезе. Эта последняя партия, вполне очевидно, наиболее практическая, но, чтобы принудить этих негодяев действовать в моих интересах, мне следует найти способ действий… основанный на знании тех подлостей, которые они задумали. Пока же мне не известна тайна, которой они обладают, я не имею права отказаться от желания увидеться с мадам де Брезе, и посмотрим, насколько долго она будет настаивать на том, чтобы держать закрытой передо мной свою дверь, как выразился Хосе Ласко, который будет вынужден не сегодня-завтра заплатить мне за эту дерзость.

Этот монолог был прерван восклицаниями, раздавшимися по поводу одного сомнительного удара. Лолиф утверждал, что его шар коснулся красного, а его противник оспаривал этот факт, и спорщики яростно доказывали свою правоту. Большинство клубменов, в конечном счёте, согласилось с Пребором, и Лолиф, которому не хватало всего трёх очков до победы, был вынужден предоставить полную свободу действий на зелёном сукне противнику, набравшему, в свою очередь, уже двадцать четыре очка.

– Я разорён, мой капитан, – воскликнул лейтенант Тревиль, присаживаясь рядом с Нуантеэлем. – Этот дурак Лолиф собирается меня обобрать, украв из моего кошелька десять луидоров, которые я на него поставил, и если бы вы прибыли пятью минутами позже, я бы их легко заработал. Но как только Лолиф замечает кого-то, с кем можно поговорить о деле мадам д’Орсо, он тут же перестаёт соображать и начинает творить нечто несусветное.