Игорь Кабаретье - Преступление в Гранд-опера. Том второй. Шуба из Сибири

– Мой друг, – в это время с теплотой в голосе произнёс моряк, – я вас благодарю за то, что вы пришли на помощь моей невестке. Я мог считать, что она была виновна в тех событиях, что случились в последнее время, но был бы, между тем, очень счастлив, если бы Берта оказалась невиновна и, благодаря вам, я не безнадёжен больше в надежде снова увидеть её. Вы творите чудеса… радость возвратилась только что в мой дом… и это именно вы вернули её нам.

Нуантэль подумал тотчас же:

– Вот человек, который умирает от желания броситься к ногам своей жены и рассыпаться в извинениях перед нею. Все мужья одинаковы, стоить им подбросить робкую надежду на всё ещё тлеющую любовь их супруги. Ну что же, один прелестный результат своих усилий я уже получил, но при этом не испытываю ни малейшего желания присутствовать при сцене примирении супругов и мне совершенно необходимо сообщить присутствующим о моей отставке, после чего громко ответил Крозону: «Мой дорогой, это вам я обязан, так как вы были так любезны и представили меня мадам Крозон, вашей супруге, и я надеюсь, что она мне позволит ещё не раз вернуться в ваш дом, что будет означать возможность чаще вас видеть, но поскольку хозяйка дома сейчас больна, я собираюсь откланяться и проститься с нею, умоляя вас полагать, что я полностью в её и вашем распоряжении.»

И Нуантэль не ошибался в своём решении. Китобой спешил заключить супружеский мир, а такие договоры подписываются без свидетелей, и он даже не пытался задержать своего друга, а наоборот, именно мадам Крозон вдруг нашла в этот момент слова, способные изложить просьбу, которую она не осмелилась сформулировать до этого времени.

– Месье, – произнесла она с усилием, – я буду вечно признательна моему мужу, который вас привёл в наш дом, и вам, кому хватило доброты в это непростое время интересоваться судьбой моей несчастной сестры. Поскольку вы хотите взять её под свою защиту, возможно, вы согласитесь также доставить судье одну просьбу…

– Какой бы она ни была, мадам, вы можете считать, что мой друг Дарки возьмёт на себя обязанность передать её своему дяде, – любезно прервал женщину капитан.

– Я не прошу невозможную вещь, зная, что юстиция должна следовать своим, установленным правилам, и понимая, что Берта должна оставаться в своём положении и статусе, пока не будет доказано, что она невиновна. Но не зависит ли от судьи, который руководит расследованием её дела, возможность освобождения моей сестры… предварительно…? До суда? Мне сказали, что закон это ему позволяет.

– Да, действительно, освобождение на поруки… я пока не размышлял об этом, да и Дарки также.

– Моя сестра не пыталась бы сбежать и, уверена, подчинится всем указаниям, любому наблюдению, которое может быть ей предписано в этом случае… и если Бог не позволит, чтобы её невиновность стала очевидной для всех, и она будет осуждена, то пока настанет этот момент, Берта не проведёт, по крайней мере, до этого времени, бесконечно длинные дни и ночи в тюрьме и не испытает бесполезных страданий. Я могла бы видеть её каждый день, сумела бы поддержать её во время этого жестокого испытания, которому она подвергается сейчас…

Мадам Крозон внезапно замолчала, заметив, что её муж недовольно сморщил брови, и голос тут же покинул сестру Берты. Нуантэль, сумевший разгадать мысли, зарождавщиеся в голове моряка, поторопился ответить ей таким образом, чтобы задушить их в зародыше в голове ревнивого мужа, эти возрождающиеся подозрения неисправимого ревнивца.

– Мадам, – тихо произнёс он, – я сомневаюсь, чтобы месье Роже Дарки согласился сделать то, что вы желаете, и то, что я желаю так же сильно, как и вы, то, что желаем мы все, если бы только не шла речь об убийстве и дело это не было бы столь серьёзно! Но я могу вам обещать, по крайней мере, что просьба ваша будет представлена ему на рассмотрение и тепло поддержана.

Затем, не оставляя молодой женщине времени на то, чтобы она продолжала настаивать на своей просьбе, Нуантэль её поприветствовал и вышел из комнаты с моряком, который его дружелюбно взял за руку, чтобы проводить, и который, едва они достигли прихожей, принялся прижимать капитана к своей груди, возбуждённо говоря:

– Нуантэль, я был безумен… но вы мне вернули разум… я вам обязан своим счастьем… сейчас между нами снова доверие, которое будет сопровождать нас и в жизни, и в смерти.

– Значит, вы меня больше не подозреваете во всякой гадости, – весело сказал Нуантэль, для которого не было большего счастья, чем освободить себя от этого безумного объятия моряка.