Эльмира Алейникова - Москвичка. Детективная история

– А в армию разве не сходил? Я была уверена, что отслужил он свои два года, как все мужики…

– Нет, старик из военкомата не вылазил, пока не добился, чтобы Петьку в армию вообще не брали. Как единственного сына и кормильца. Сейчас думаю вот, зря мы его в армию-то не пустили. Может, ума бы там набрался? Или жену привез? Ох-хо-хо.

Старуха промокнула глаза передником и снова принялась за варенье.

– Хорошее получилось. И зёрнышки внутри урюка. Это ж кто тебе косточки колол и зёрнышки собирал? Работы-то прорва.

– Сын вчера с молотком весь вечер во дворе провозился, но зёрнышек набрал на варенье. Сам любит, чтобы варенье урючное с ядрышками, вот и старался.

– Ты только его подальше от Киямихи держи. Неровен час и он туда же…

– Господи, помилуй! Типун вам на язык, тётя Нюра! Не дай бог!

Раиса подскочила на стуле, но тут же села, перекрестившись. Старуха ухмыльнулась и продолжила:

– А ведь взрослый совсем уже, Ромка-то твой. Каждый вечер с девушками гуляет. Сядут на лавочку перед нашими воротами и давай хихикать. Вчера дед рассердился и вышел их прогнать, а то ведь спать не дают.

– Дело молодое. Когда же с девками гулять как не сейчас? Потом армия, работа, семья. Самое время с девками хороводиться.

– Вот и я говорю, держи ухо востро, Раиса. Киямиха молоденьких ох как любит! Давеча смотрю, Ромка воду носит в баню вашу, а эта выдра из-за забора на него глазами своими бесстыжими зыркает. И медовым голоском таким: «Ромочка, и мне бы воды наносил. Мужика-то нету у меня, а самой тяжело».

Раиса подалась вперед. Глаза женщины загорелись нехорошим огнем. А тётя Нюра, словно не замечая, добавила спокойно:

– Ромка ничего ей не ответил, только улыбнулся и домой. А я ей высказала всё, что думаю о ейном поведении. Говорю, алкашей обдираешь и хватит тебе, нечего мальчишек соблазнять! Говорю, бесстыжая гадина, гулящая, говорю.

– Хорошо отругала? Я её встречу – добавлю. Ах, какая дрянь! – Раиса сжала в руках кухонное полотенце так, что побелели костяшки пальцев.

– Так Киямиха только ржёт как лошадь. Тебе, говорит, тётя Нюра, завидно, что я молодая да красивая. Да что мужики меня мимо не пропускают. Сама, говорит, всю жизнь свою глупую со старым пердуном Ерофеичем прожила и ничего не видела хорошего. Сына и того алкашем родила. Так я в неё, заразу, камнем бросила, да промахнулась.

– А она что же?

– Ничего. Хохочет как полоумная и всё. Ейный Серёжка из-за забора в меня камнем тоже пульнул. Маленький, но уже туда же – хулиган. Милицию бы на них всех натравить.

– Нет на неё управы. Участковый наш, Васька, сам похаживает в её бордель. Вчера вечером своими глазами видела, как он в калитку заходил. А меня заметил, так голову опустил, козырёк надвинул на глаза, как будто и не видит тётку родную. Как дитя малое – мол, я глаза закрыл, и меня не видно.

– Вот-вот. И не говори, Раиса. Если милиция к Киямихе ходит в гости, то что и говорить? Кому на неё жаловаться? Если в поссовет сходить. Только Касымовичу ведь всё равно. А ведь мог бы и приструнить эту гадину, лишить материнства, в конце-то концов.

– А как же детки-то, тётя Нюр? – женщина жалостливо посмотрела в окно, словно за ним стояли дети Киямихи. – Они ни в чём не виноваты же. Растут без отца, как трава придорожная. Был бы папашка их живой, не допустил бы такого безобразия. Помнишь, при Юрке Киямиха какая порядочная была? В доме чистота и порядок, дети умытые и причёсанные, бельё на верёвке сушится. А сейчас? Эх, жизнь бабская…

– Юрка-то строгий был. Как что не по нему – в глаз сразу. Вот она от страху и ходила по струнке. А как похоронила его, так истинное лицо и показала. Одним словом, гулящая. Вся в мать свою пошла.

– Ну, чего ты про бабу Машу так? – Раиса всплеснула руками. – Ей сто лет в обед стукнет. А ты про неё так говоришь.

– Ой-ой-ой! Сто лет! Прикидывается ваша баба Маша. Она чуток постарше меня только. А старая совсем и дряхлая, потому что жизнь прожила непутёвую и разгульную. Ты думаешь, такая жизнь бабу украшает? Нет! А она гуляла так, что дым коромыслом стоял. Детей рожала чуть ли не каждый год неизвестно от кого. Потому они у неё чёрненькие и рыженькие – все разные.

– Да ладно тебе, тётя Нюра, наговариваешь всё…

– Я наговариваю? Ты у старух спроси в посёлке. Тебе такое про Машку расскажут, что только держись! Она же приехала с тремя детьми во время войны к нам и сразу у Лидки Чернояровой мужика отбила. Жила у них на квартире и дожила. Лидка их застала за этим делом прямо в своей спальне и выгнала со скандалом.