Игорь Верещенский - Восемь с половиной часов

– Ты ничего больше не хочешь мне сказать?

После пары секунд раздумья Федя отважился спросить:

– А что будет, если я пройду это испытание?

– Всё, что угодно. Ну, скажем, я разрешу тебе раз в неделю посещать деревню, – ответил директор с намерением подбодрить мальчика, сейчас это было важно. Вряд ли он действительно собирался это разрешить, ведь не было ещё случаев, чтобы даже те, кто прошёл испытание, возвращались к нормальной школьной жизни.

Лицо мальчика едва заметно посветлело.

– Это всё? Тогда к делу. За этой дверью просторная, красивая комната. В ней тебе нужно будет переночевать. Я закрою дверь снаружи, хотя это и не требуется… но приду уже в семь утра. Это и будет твоим испытанием. – И прежде, чем Федя успел удивиться или ещё как-то отреагировать, директор открыл дверь и уже более настойчивым движением впихнул его внутрь, а затем сразу закрыл и запер её.

Федя оказался в действительно просторной комнате, хотя красотой она не отличалась. Обычная комната, лучше спальни конечно, но кабинету директора по изысканности она точно уступала. На противоположной двери стене и справа было по широкому высокому окну, слегка прикрытых простыми, но аккуратными шторами; окна открывали вид на звёздное небо и ломаную чёрную линию деревьев внизу и делали комнату ещё более просторной и лёгкой. У левой стены рядом с окном, ближе к двери, стоял большой платяной шкаф. Напротив – письменный стол с еле горевшей свечой, на нём спокойно тикали небольшие часы, показывая пол-одиннадцатого; рядом – кресло. Федя подошёл к окну напротив двери, вгляделся в темноту и с радостью разглядел внизу, далеко-далеко едва заметные огни знакомой деревни. Ему хотелось верить, что один из них принадлежит тому гостеприимному дому на окраине, что хозяйка напекла пирогов, вкусного хрустящего хлеба и теперь сидит и прядёт при свете свечи. Он перебирал в памяти те немногие воспоминания о собственном доме, где было так хорошо до того, как большие грозные дядьки в фуражках со звездой разорили дом и забрали его сюда.

От воспоминаний его отвлекли холодный ветерок и странное, еле слышное хрипение сзади. Федя обернулся и увидел ту часть комнаты, которую ещё не успел разглядеть: в углу между правой глухой стеной и стояком была широкая, просторная кровать с двумя металлическими спинками и гораздо выше, чем кровати в спальне. Блеклое покрывало с мелкими кисточками свисало до самого пола, а над кроватью, закрывая и угол, висел огромный, до потолка, тканый ковёр с рисунком, гобелен, изображения которого Федя сразу не понял, да он и не очень вглядывался. О хрипе и дуновении он тотчас забыл; пышные подушки, покрытые кружевной накидкой, так и звали скорее зарыться в них и в не менее пышном одеяле и заснуть, забыв обо всём. От жарко натопленного стояка исходило тепло, добавляя комнате уюта… на первый взгляд. Федя загасил практически бесполезную свечу – в комнату проникало достаточно света от звёзд и яркой луны, начинающей заглядывать в окно из-за угла дома. Разобрал пастель и забрался на невероятно мягкую перину, под тёплое одеяло; его даже стало почти не видно. Глубоко внутри какое-то шестое чувство, интуиция, беспомощно пытались его обеспокоить, что в этой комнате следует быть поосторожнее и не забираться в кровать, но мальчик слишком устал сегодня и решил не думать ни о странном испытании, ни о чём другом и просто заснуть. Уже засыпая, он вдруг сильно вздрогнул и проснулся, как иногда, наверно, вздрагивал каждый из нас после тяжёлого дня, уже почти заснув, от сильного сокращения расслабленных мышц. Только это состояние мышц теперь не прошло, а будто всё сжимало тело, которое покрылось мурашками. За секунду до этого в голове мелькнул какой-то жуткий образ…Не понимая, что происходит и плохо контролируя движения, Федя попытался сесть в кровати… Что-то в этой комнате точно было не так.

События эти происходили в 1926 году в большой помещичьей усадьбе, не так давно отобранной по известным причинам у законных владельцев людьми, наивно именующих себя большевиками; в месте, куда ещё долго не добиралась электрификация и долго ещё известия о заведении такого рода не дошли до умов общественности.

2

Спустя почти восемьдесят лет здесь мало что изменилось, исчезли только люди этого огромного дома, но сказать, чтобы исчезли и обитатели, я не решусь. Здание с 60-х годов стояло заброшенным, постепенно ветшая под влиянием природных сил. Та деревня неподалёку, ввиду её отдалённости от крупных населённых пунктов, тоже не получала развития и медленно исчезала. По разбитой сельской дороге к ней, тянувшейся более 10 километров от ближайшего села, редко проезжал какой-нибудь такой же разбитый автомобиль. Но вот в один солнечный день конца июля в центре того села, где собрались несколько небольших магазинчиков, а по случаю выходного дня ещё и обосновались торговцы с палатками, предлагавшими местному населению всё от натурального мёда до зимних пуховиков, появился весьма неплохой автомобиль «ауди», отражая солнце вперемешку с окрестными домами и деревьями в хромированных деталях и ярком голубоватом цвете кузова. В нём ехали трое молодых людей – Артём, Вадик и Таня; Артём, как владелец машины, был за рулём. Они являлись студентами ВУЗа и учились на факультете журналистики, а отношения их можно было характеризовать как крепко-дружеские с задатками, возможно, чего-то большего, в чём они пока ещё сами себе боялись признаваться. По теме одной из курсовых работ, которую требовалось сдать с началом осеннего семестра, на этот раз им требовалось освятить какое-нибудь событие прошлого столетия, долгое время бывшее засекреченным и всплывшее на поверхность относительно недавно. Как вы понимаете, места засекреченных событий тоже были засекречены.