Игорь Верещенский - Восемь с половиной часов

– А, заходи, Фёдор. Я тебя давно поджидаю.

Мальчик вздрогнул, отвлёкся от созерцания черепа и взглянул вправо. Хоть голос и был приветливым, даже сладким, но в нём всё же проступали нотки злобной усмешки.

Справа настежь распахнутая дверь открывала вид в кабинет директора. Федя смог разглядеть там край большого стола, кресло, часть окна и опять же край шкафа. Страх прошёл, сменяясь на крайнюю степень недоверия. Он подошёл и заглянул в кабинет. Директор сидел за большим резным столом буквой «Г», темно-коричневого цвета, стол как бы охватывал его с левой руки. Директор был человеком лет шестидесяти, с седеющими волосами некогда тёмного цвета, с небольшой лысиной и объёмными усами, делающими его старше и придававшими доброты его достаточно суровому, серьезному лицу. На нём был тёмно-серый сюртук, явно не отвечающий ни вкусам современной моды, ни общей цветовой гамме кабинета, в которой преобладали тёмные насыщенные тона. Сюртук же казался старым и немного выцветшим. На столе лежали бумаги, несколько книг, стояли чернильницы, лампы, пепельницы, ещё какое-то барахло. В одной из пепельниц, в основании которой в ужасе метались застывшие в кости черти, лежала недокуренная толстая сигара.

– Не бойся, присаживайся. – Пригласил директор, указывая на одно из кресел около шкафа у правой стены, на некотором отдалении от стола директора. Рядом со столом кресел не было. Федя сел на край кресла, сложил руки между колен. Директор посмотрел на него, помолчал, передвинул какие-то бумаги на столе, снова посмотрел, о чём-то раздумывая. В школе директора видели мало, только если он выходил, чтобы куда-то ехать. С важным видом по школе он не расхаживал и работу педагогов не проверял, поручив эти заботы нескольким управляющим с различными уточнениями к их должности, типа «управляющий хозяйственной частью», «управляющий учебной работой» и т.д. А сам он сидел у себя наверху, и никто не знал точно, что он там делает. Ходили слухи, что ставит какие-то опыты. Никто в школе, включая управляющих, не называл его по имени, а ученики его и вовсе не знали. Приглядевшись, Федя сделал предположение, что он может и ни такой уж старый, как кажется на первый взгляд. Продолжая разглядывать мальчика, директор заговорил:

– Так ты, говорят, повадился бегать в деревню. Не так ли?

Боясь собственного голоса и стараясь не смотреть на директора, Федя выдавил_

– Да, господин директор.

– И ты ведь знаешь, что это нарушение дисциплины, не так ли?

– Да, господин директор.

– Та-ак, а ты знаешь, что дисциплину нельзя нарушать, не так ли?

– Да, господин директор.

Директор, до этого опиравшийся локтями на стол, откинулся на спинку кресла. С каждой фразой его голос терял фальшивую приветливость, становясь холодным и жёстким, лицо же теряло добродушие, делаясь резким и будто бы молодело. Металлические нити страха снова начали пронизывать тело Феди, хотя и более медленно, чем за пару минут до этого.

– Нарушители дисциплины должны быть наказаны. – Данное высказывание уже звучало как утверждение, да и голос стал совсем холодным. Федя только виновато опустил голову.

– Скажи-ка мне, – продолжал директор, – у тебя есть предрассудки?

Данный вопрос несколько смутил Федю. Странно слышать подобные вопросы в адрес одиннадцатилетнему мальчику.

– Наверно, нет, господин директор. – Ответил Федя после нескольких секунд размышления. Едва ли он полностью понимал значение слова «предрассудки». Тем более что многие из них формируются значительно позже.

– Тогда тем лучше для тебя. Ты умный мальчик, я наблюдаю за тобой с момента твоего первого посещения деревни. Но хватит разговоров. Уже время. Тебе придётся пройти одно испытание, и я бы не стал называть это наказанием. Это просто тяжёлое психологическое испытание для тех, кто это заслужил. Ведь трусливые люди без силы духа никогда не станут нарушать дисциплину, а ты смелый. Скажи мне, та крестьянка из деревни тебе очень нравится?

– Д-да.

– Тем лучше. Светлые чувства всегда помогают в трудную минуту.

Директор резко встал, обошел вокруг стола и протянул руку:

– Пошли.

Федя несмело подошёл к директору в ожидании, что и он схватит его за руку, но тот всего лишь слегка подтолкнул его, положив ладонь на спину. Голос его стал совершенно беспристрастным с проглядывающей усмешкой. Они пошли к неприметной двери в правой стене кабинета, которую Федя не приметил поначалу из-за шкафа. За дверью оказалась совсем маленькая комнатка, скорее коморка, с маленьким окошком вверху, через которое Федя увидел только тёмное, почти чёрное небо и несколько звёзд. У противоположной стены комнаты стояли деревянный диван и вешалка, больше ничего; а прямо перед ними оказалась ещё одна дверь и круглая печь, обёрнутая металлическими листами, называемая стояком – рядом с ней, топившаяся отсюда, а задняя её часть, должно быть, обогревала комнату за дверью. Директор остановился и спросил слегка потеплевшим, словно жалеющим голосом: