Виталий Аракелов - Плюшевые истории. Сборник рассказов и повестей от самой пушистой кошки на свете

Харм встал с трона и подошёл к высокому прямоугольному окну. Синий свет его глаз продолжал выделять его в темноте. Этот свет и проложил дорогу своему обладателю к окну, а затем вышел сквозь стекло, освещая вид, открывшийся колдуну с высоты пятисотого этажа остроконечного замка. Харм упёрся бледными ладонями в подоконник и посмотрел вниз. Всё здесь принадлежало ему. Его владения велики и богаты, почти как у Императора вселенной. Его армия многочисленна и прогрессивна, почти как у кошек. Его мир мрачен, и сила этого мира сокрыта под непроглядным слоем тьмы густых облаков, окутавших планету, делая её такой же непроглядной, как сама Тьма. Думая обо всём этом, Харм недовольно сдвинул брови. Его мысли посетила идея некой незавершённости, которая, возможно, свойственна серой расе, представителем которой он и являлся. Ему не нравилось слово «почти», и он хотел его поскорее забыть, но поскольку событие, которое должно было ему в этом помочь, уже ПОЧТИ произошло, колдун предпочёл смириться с тем, что это мерзкое словечко продолжает крутиться в его голове, и даже решил насладиться им в последний раз.

Харм посмотрел вверх. Туман не давал ему возможности увидеть те близкие планеты, что располагались по соседству и также были окутаны этим туманом, но он представил, что смотрит на каждую из них и проникает взглядом в события давно минувшие и предстоящие, в мысли их участников и других обитателей этих планет.

«О чём ты задумался, Вентук-Вир-Зурх, – думал он. – Возможно, ты пытаешься рассчитать мои шансы на победу в предстоящей войне, оценить соотношение сил, колеблешься, сомневаешься в выборе правильной стороны? Я развею твои сомнения и, возможно, твой пепел. Нужно принимать правильные решения. Не ты первый, не ты последний. А ты, Кризвехр, правитель системы планет Серого Мрака? Считаешь, что у тебя и так всего в изобилии? Хочешь отсидеться в стороне? Ты всегда признавал моё господствующее положение только на словах, при этом считая себя независимым правителем. Достаток не имеет смысла, если ему суждено пылиться в тени надменного света императорского великолепия. Скоро и оно поблекнет. Смирись с ущербностью своих идеалов или отправляйся вслед за ними в небытие. Впрочем, от тебя это уже не зависит, – он перевёл взгляд по диагонали вправо и представил небольшую планету, источающую запах яда, что ощущался магией Харма даже сквозь весь этот мрачный космический туман, и обратился к её обитателю: – Ну а ты, Зейлус Прародитель ядов? О чём думаешь ты? О синих каменных змеях? Готовишь свой новый яд, подбираешь оптимальную формулу? Перевёл половину своих слуг в процессе экспериментов, но всё же продолжаешь гадать, задаваясь одним и тем же вопросом – на всех ли бессмертных твой яд оказывает одинаково губительное воздействие? Тебе не терпится проверить? Поверь мне, ты не захочешь этого делать, пока я сам того не пожелаю. Не волнуйся, Зейлус, твои способности не останутся незамеченными, но им будет суждено проявиться во всей красе лишь по моему приказу. Вы думали, что я просто отсиживался в тени? Нет, вы ошибались. Я ждал, долго ждал. Перед Императором вселенной нужно появляться в подобающем виде. Не пристало Императору лицезреть серые оттенки, он должен увидеть настоящую Тьму, густую, плотную, сверкающую его глубинными страхами. И я готов её собою воплотить».

«Тогда время пришло!» – прогремело пространство ответом на последнюю фразу, прозвучавшую в его голове. Харм обернулся. Вокруг ничего не изменилось. Он продолжал видеть всё тот же слабо освещённый синим светом своих глаз зал и продолжал не замечать сгусток тьмы с пустым треугольным пространством внутри, что находился теперь на экране его подсознания. Харм чувствовал: что-то меняется, и необъяснимый страх охватил резким сковывающим порывом его бледное тело. Тело продолжало сжиматься, словно вворачиваясь внутрь себя, стремясь свернуться настолько, чтобы протиснуться сквозь частицы вселенной куда-то за её пределы, туда, где было настолько темно, что необъяснимый страх растаял в глубине этой бездны, как растаяла и старая память о себе прежнем. Харм почувствовал, как его тело уплотнилось, словно заполнилось густым мраком, так отчётливо ощущаемым теперь за изнанкой вселенной. В тот момент его желания усилились, а решимость возросла, приобретая черты холодной ярости и бездонной жажды выплеснуть весь тот мрак, что теперь так нестерпимо стремился вырваться наружу, закипая в его венах раскалённой лавой. Харм сдерживал себя с огромным трудом, и будь на его месте кто-либо, не обладающий его магическим опытом, он несомненно сделал бы что-то такое, о чём жалел бы впоследствии. Харм удержался от необдуманных действий, он не мог позволить своим эмоциям нарушить столь важный момент. Синий свет в зале погас, и глаза колдуна слились со всеобщим окружением.