Руслан Богомолов - Сотворение Волжской России. 4 книги

– Не совсем. А зачем нужны непродовольственные товары?

– Пока не знаю точно, но в условиях, когда в наш город прекращено поступление ткани и обуви, бумаги и спичек и тысячи других вещей, и, пока, мы что-то, не начнём делать сами, а что-то, закупать у окружающего нас мира, мы не можем дать этим товарам исчезнуть в одночасье.

– Тогда надо проверить и склады готовой продукции предприятий.

– Правильно, в первую очередь пищевых.

– Понятно.

– Тогда приступайте немедленно. Горин поможет вам собрать весь аппарат администрации. В четыре зайдите сюда, я представлю Вас Совету обороны. К десяти часам представите мне план ваших действий. Всё, можете идти…

В четыре часа утра в кабинете у Ярославцева собрались члены Совета обороны. После представления им Седенко в её новом качестве, они, вместе с Председателем Думы, прошли в зал заседаний, где собрались члены городской думы.

Председатель Думы, Сафонов Николай Степанович, был уже подробно проинформирован Жилиным о ситуации, в которую попал город, и о действиях Ярославцева, и уже успел рассказать думцам вкратце об этом. Удивительное дело, но его почему-то больше волновало не то, что предпримет Ярославцев для спасения города, а то, что будет с Думой. Когда в зал входили и рассаживались в первом ряду силовики и Седенко, Сафонову на секунду показалось, что решительно идущий за ними Ярославцев сейчас взойдет на трибуну и объявит о роспуске Думы до лучших времен, о переходе всей власти в руки Совета обороны, о диктатуре этого Совета, а значит о диктатуре Ярославцева в городе, о расстрельных мерах по созданию жесткой дисциплины и мертвящего порядка. Но Ярославцев сел в первом ряду, рядом с Жилиным и мягко попросил Сафонова дать ему 20 минут для экстренного сообщения. Тревога Сафонова поутихла, но не отстала. Он открыл экстренное заседание Думы и сообщил, что депутаты вызваны из-за чрезвычайной ситуации, в которую попал город сегодня ночью. Затем предоставил слово для подробного сообщения об этом Ярославцеву.

Председатель Совета обороны поднялся на трибуну и оглядел зал. Перед ним сидели 24 человека, избранных населением города. Взглянув на эти такие разные лица, он обнаружил отсутствие объединявшего их прежде выражения уверенности в себе, которую им придавало ощущение поддержки тысяч людей, проголосовавших за них на выборах. Сейчас, среди депутатов, были разлиты тревога и абсолютная неопределенность положения города и их собственного. Прежде, когда от их решений зависело многое, они в спорах, столкновениях взглядов и мнений медленно, но, в основном, верно принимали эти решения. Сейчас же не было времени на обсуждения. Ситуация катастрофическая, требующая принятия любых решений, но мгновенно, ибо в таких случаях не совсем верные действия всегда лучше их отсутствия. Сейчас у Ярославцева было два пути. Самый простой: приостановить существование Думы на неопределенный срок, а может и навсегда, объявить городу, что ради спасения его жителей от хаоса, паники и гибели, Ярославцев всю власть принимает на себя, а Совет обороны, как совещательный орган, призван помогать ему. Однако этот путь привел бы к возникновению подпольной оппозиции каждому его решению, даже безошибочному на все сто процентов. Далее пойдут репрессии к недовольным его действиями, а кончится всё это мертвящей дисциплиной, доносами и развращением общества любовью каждого к непогрешимому Ярославцеву. А уж потом, в этой драконовской системе, каждый новый дракон будет смешивать с грязью память о драконе предшествующем.

Ярославцев был странным демократом. Он терпеть не мог словоблудия демократических тусовок. За всё время с 1990 года он искренне и убежденно участвовал в деятельности разных демократических партий и движений, но ни в одной из них он не нашел «умения хотеть». Этим «неумением хотеть» объяснял, любимый Ярославцевым А. В. Суворов поражения автрийской армии от французов в конце XVIII века. В конце концов, он охладел к политической возне, но в душе оставался антикоммунистом. Он был ярым противником искусственного равенства между работящим и ответственным человеком и разгильдяем, а то и просто наплевистом, неважно, в какой области эти люди работали. Кроме того, было естественное неравенство между людьми по уму, темпераменту, физическим данным, наконец, по накопленному, а не пропитому и растранжиренному богатству, переданному потомкам. Поэтому он не собирался жёсткую политику «военного коммунизма» превращать в трамплин для собственного диктаторства. Гораздо больше он рассчитывал на деловую инициативу свободных людей, способных ради собственных амбиций и благополучия вытащить из тяжелого положения весь город – то, что осталось от России 1999-го на этой земле 1224-го года…