Катори Ками - Что рассказать вам об Иваре Маккое?

– Ивар, не стоит, – вмешался я. Нескольких минут наблюдения за тем, как он проходит испытания, хватило мне, чтобы понять: я никогда не стану пилотом. А Ивар им обязательно будет, причем одним из самых лучших. – Ты столько об этом мечтал.

– Я пойду туда, куда отправят тебя, – резко – пожалуй, я никогда еще не слышал столько силы в его голосе – перебил меня Ивар.

Военный несколько минут сверлил нас взглядом. Потом вздохнул и снова взялся за кодировщик.

– Тебя все равно отчислят за профнепригодность, – сказал, протягивая мне мою карточку, тоже синюю. – Зато он уже будет под присягой. Кабинет сто один.

Я поспешно взял ее и потащил Ивара за собой, боясь, что военный передумает. По коридору нам пришлось протискиваться мимо уставших парней. Я так понял, было еще несколько тестов – кажется, в стрелковый дивизион, разведку и, наверное, в стратегический корпус. Тех же, кто не проходил никуда, ждал десант, и я не обольщался: если бы не Ивар, меня в итоге отправили бы именно туда.

На синие карточки в наших руках пялились с завистью, а кое-кто и со злобой, но Ивар совершенно не обращал на это внимания и просто шел вперед. Я понятия не имею, что творилось у него в голове, но кусок пластика, который он в итоге передал уже ждавшему его офицеру, был весь в мокрых разводах от вспотевшей ладони.

– Двое? – удивленно глянул на меня офицер, просканировав мой идентификатор – на небольшом экране портативного аппарата высветилась цифра тридцать шесть – и пожал плечами. – Ну ладно.

Потом мы узнали, что всего в тот день тест отобрал тридцать пять человек в пилотный корпус. Ну, и я тридцать шестой. И это считалась не только наша планета, а бог знает сколько еще.

Офицер положил карточки в полупрозрачную капсулу, нажал кнопку и через секунду вынул их, уже запаянных в мембрану с длинным шнурком. Велел повесить на шею, чтобы было видно, открыл заднюю дверь кабинета.

– Идите до конца, потом в синий авиакар, – и кивнул на очередной, на этот раз пустой коридор.

Каждый шаг давался мне с трудом. Усталость и напряжение брали свое.

Авиакар, стоявший у самого дальнего перрона был почти пустой, если не считать пары пацанов с такими же, как у нас, синими карточками.

Ивар потянул меня за рукав и пошел по салону. Мы заняли заднее, самое просторное сиденье. У меня даже не было сил возмущаться, а он вытащил из рюкзака невесть как оказавшиеся там бутылку воды и сникерс. Быстро разорвал обертку, разломил батончик пополам и протянул мне.

Оказалось, предусмотрительность Ивара была как нельзя кстати. Авиакар тронулся с места, только когда жаркое новотехасское солнце уже клонилось к горизонту – видимо, нужно было дождаться, пока все рекруты пройдут испытания. Нам пришлось бы туго в жестяной душегубке, если бы не отлично работающие кондиционеры. Мы даже успели хорошенько выспаться, вольготно расположившись сзади и накрывшись рубашками, которые нашлись в рюкзаках. Но едва только двери с шипением закрылись, мы прилипли к окнам.

Впрочем, ненадолго: город мы проехали очень быстро, а в опостылевшей пустыне ничего интересного не было. Попутчиков тоже разглядывать не получалось – их было мало, и сидели они далеко.

– Зря ты за меня вступился, – сказал я Ивару. – Все равно у меня никогда не выйдет, как у тебя.

– Ничего, пилоты разные нужны, – мотнул тот головой. – Тем более, крупные корабли в основном ведет автопилот.

– Ну, ты-то, наверное, в истребители попадешь, – предположил я, вспомнив, с какой скоростью проходил тест Ивар. – А я буду водить космические баржи.

Но, честно говоря, грусти по этому поводу я не испытывал. Да хоть мусоровозом управлять, лишь бы хоть иногда видеть бездонный космос. Он покорил меня с самого первого взгляда. Даже искусственный, на экране.

До космопорта мы добрались глубокой ночью. Сопровождающий нас офицер быстро просканировал наши карточки, велел построиться в шеренгу и повел по одинаковым, бесконечно длинным коридорам. Заходил в кабинеты, пропадал там то на полчаса, то возвращался буквально через минуту, что-то отмечал в своем планшете и снова подгонял нас, уже ничего не соображающих от усталости.

– Садитесь, – сказал, когда очередная темно-серая дверь открылась в небольшой зал со множеством жестких скамеек. Еще раз перекодировал наши карточки и быстро ушел, не считая необходимым пожелать удачи или просто попрощаться.

На этот раз ждать пришлось недолго – за нами пришли почти сразу и повели прямо к кораблю. Он был совершенно пуст, и можно было занять любые места. В том числе и самый первый ряд у кабины, что мы и сделали. Прямо по центру в перегородке было небольшое окно, и мы могли видеть лобовое стекло шаттла. Конечно же, мы сели прямо напротив него, а остальные ребята – их было всего четверо – расселись по краям. Через некоторое время в шаттл запустили группу куда более многочисленную. Потом еще одну – уже на сотню человек, не меньше. Четвертая группа заняла почти все сидячие места, а потом со всех дверей валом повалил народ, и мест им уже не хватило. Стало ясно, что просторный пустой хвост не останется без внимания, но я не думал, что в итоге людей набьется как картошки в мешок. Они сидели прямо на полу, на каждом свободном кусочке, и становилось даже как-то стыдно, что сидишь на самом лучше месте, когда они дышат друг другу в затылки.