Олег Верещагин - Звёздная раса. Сборник рассказов

– Люди никогда не ели человеческого мяса, Храу-Гар-Эрр, – тихо ответил Веденеев. – Они уничтожали тех, кто его ел. И они – да! – помнят это. Поэтому мы – да! – уверены в прочности достигнутого нами.

– Вам известна судьба независимого Нарайна? – резко спросил скиутт.

– Известна, – голос Веденеева был спокоен. – Очень хорошо известна. Это угроза? Или предупреждение?

Скиутт откинулся глубже в мягкую податливую спинку сиденья. Буркнул – казалось, не имевшее отношения к разговору:

– Мы не рабы сторков, а их союзники. Мы воины. Народ воинов. Нам доставляет удовольствие война – как процесс, победа – как результат.

– Тогда почему вы вспомнили о Нарайне и почему сделали это именно в разговоре с землянином?

– Потому что ваш опыт, которым вы гордитесь и из которого делаете выводы на будущее, причём не только своё – он крохотен. Опыт Нарайна – был намного больше. И они шли тем же путём. Совершенно тем же путём, что и вы, земляне.

– Послушайте, Храу-Гар-Эрр, – в голосе человека прозвучал смешок, и скиутт его уловил. – Вы действительно народ воинов. Поэтому ваши попытки играть в слова выглядят так же нелепо, как если бы принялся говорить с вами о торговых контрактах. Говорите прямо.

– Сторки ценят нас, – скиутт чуть повернулся – снова всем корпусом, тяжело. – Это не самоутешение, это – правда. Когда Стая проиграла войну Сторкаду, мы были готовы к гибели. И были очень удивлены, когда их нежданные посланцы заговорили о мире и союзе. Так вот, они – ценят нас. Если мы скажем, что готовы вступить в союз с Землёй – союз, который ничем не свяжет вас кроме клятвы никак не затрагивать интересы Сторкада – они согласятся на это. И сделают вид, что они тут ни при чём. Альянс, который вас так обеспокоил – не отрицайте это, обеспокоил, это правильно! – станет мертворождённым детищем, выкидышем страха перед непонятной Землёй. В космосе множество отвратных существ и бессмысленных в разрушении рас. У вас будет обширное поле деятельности. Причём в рамках вашего понимания справедливости. И Сторкад поддержит вас. Как поддерживает нас.

– Чтобы придти на расчищенные, вспаханные, засеянные и политые нами поля и снять урожай? – жёстко спросил землянин. – Как это бывает с вами?

– Лучше так, чем иначе, – не менее жёстко парировал Храу-Гар-Эрр. – Лучше Сторкад, чем другие. Вы никогда не задумывались, почему у Сторкада столько союзников? Почему их почти нет у Джаггана и совсем нет у Нэйкели и Дайрона – только рабы? Вы задавали себе вопрос не о целях Альянса, а о целях каждой из четырёх входящих в него рас в отдельности? Вы удивитесь и, конечно, не согласитесь со мной – но подумайте: сторки в сущности защищают десятки слабых рас от намного большего зла, чем они сами…

– Давайте остановим машину, – неожиданно предложил землянин, нажимая кнопку на подлокотнике своего кресла. – Я хочу поговорить вон с теми детьми. А потом мы продолжим наш разговор, хорошо?

– К двенадцати ночи мне надо быть в… – начал скиутт, не без труда выбираясь из машины и с явным удовольствием распрямлясь во весь свой гигантский рост и даже чуточку разведя в сторону руки. Но Веденеев весело его перебил:

– Я помню – вам обещали показать настоящий русский Новый Год! Мы успеем. Не волнуйтесь. Лучше посмотрите туда.

На большой площадке, освещённой длинными направленными лампами по углам – видимо, летом это было футбольное поле или что-то вроде этого – с левой стороны которого шла сплошная стена кустов, а с правой начинался обрыв к Волхову, высилась снежная крепость. На самом деле высилась – не меньше чем на рост скиутта, а с башнями – ещё выше. Над центральной башней развевалось под ветерком с реки зелёное с белым воющим волком знамя. Скиутт с интересом отметил, что на стенах крепости видны и защитники… вот только от кого они…

– На штурм! – звонко и воинственно прокричал кто-то. Из-за кустов стали выпрыгивать мальчишки – по двое, один швырял снежки, второй прикрывал его и себя большим фанерным щитом и держал запас боеприпасов. Над атакующими гордо развевалось другое знамя – чёрное с золотым мечом. В снежной крепости пронзительно-металлически, тревожащим живым голосом, завизжал рожок.

– Уррраааа! – весело гремел единый – со стен и от атакующих – вопль, от которого скиутт вдруг ощутил – всего на миг и очень легко! – какое-то… ну… скажем так – странное чувство. Он бы сказал, что это была напряжённая робость, если бы это не было совершенно и предельно смешно. В воздухе повисла бешеная белёсая завеса летящих с обеих сторон снежков. Храу-Гар-Эрр с интересом наблюдал, как на ходу атакующие (кое-кого снежки доставали, скиутт не мог понять, какие у игры правила – и не очень стремился к этому) превращали щиты в лестницы, и по ним стремительно карабкались – уже размахивая деревянными мечами – на стены штурмующие. Их снова и снова сбрасывали вниз; около флага на башне закипела яростная схватка, но в конце концов атакующие отхлынули обратно к кустам и принялись перегруппироваться, ведя беспокоящий обстрел неприступных стен. Рожок внутри снова взвизгнул – явный сигнал, потому что из крепости тоже гуще полетели снежки. Наверное, защитники готовили вылазку. Но как раз в этот момент мальчишки начали замечать идущих к ним незнакомцев, один из которых был – нечеловеком. И – а их было много, не меньше шести-семи десятков, от 8—10 до 12—14 лет – прекратили игру, поспрыгивали со стен, отошли от кустов и с выжидательным интересом стянулись разом все к подходящим скиутту и человеку, тихо шушукаясь между собой, на ходу отряхивая снег и бросая на Храу-Гар-Эрра полные восторженного любопытства взгляды. В глядящих на них десятках разноцветных глаз не было и следа страха или хотя бы настороженности, опаски – дети просто-напросто не умели бояться чужих; уже, наверное, и дедам большинства из них был совершенно неведом этот тягучий страх, отравлявший жизнь, отравлявший каждый шаг целых поколений не столь ещё давних веков. Мальчишки были легко, тепло одеты, однако верхние курточки, бекеши, короткие полушубки почти у всех оказались распахнуты – от игры всем было жарко. Почти ни на ком не было головных уборов и перчаток или рукавиц – многие грели руки, дыша на них, видимо, машинально; кто-то всё-таки доставал из карманов перчатки, но при этом не сводил любопытных глаз с подошедших к ним. Свет парковых фонарей выхватывал на груди у многих ребят алые, как живое пламя, галстуки… Впрочем, у одного галстук был зелёным, как весенняя юная трава – англосакс, конечно; на груди у него Храу-Гар-Эрр увидел небольшой костяной с медным раструбом рожок на тонком кожаном ремне…