Кен Фоллетт - На крыльях орла

Кобёрн был тронут. Он оставил кольцо у Стоффера на хранение. Стоффер был личностью, на которой держалась вся операция, пребывавшим в Далласе, не отрывая телефонную трубку от уха, нажимавшим на все кнопки. Кобёрн общался с ним почти ежедневно, передавая приказы и требования Саймонса, получая информацию и совет: ему было известно лучше, нежели кому-либо другому, какое важное значение имел Стоффер, как они все полагались на него при выполнении всего, что должно быть сделано. Тем не менее со всеми этими событиями Стоффер не забыл о его обручальном кольце.

Кобёрн надел его на палец. Много разных мыслей по поводу семейной жизни посещали его в течение праздных часов в Тегеране; но теперь все это вылетело у него из головы, и он с нетерпением ожидал встречи с Лиз.

Мерв велел ему выйти из аэропорта и сесть в автобус, ожидавший снаружи. Кобёрн последовал его указаниям. В автобусе он увидел Марго Перо. Кобёрн улыбнулся и пожал ей руку. Затем внезапно воздух заполнили радостные крики, и четверо дико возбужденных детишек бросились к нему: Ким, Кристи, Скотт и Келли. Кобёрн громко рассмеялся и попытался обнять их всех одновременно.

Рядом с детьми стояла Лиз. Кобёрн осторожно освободился из ребяческих объятий. Глаза его были полны слез. Он заключил жену в объятия и оказался не в состоянии произнести хоть одно слово.

Когда Кин Тейлор вошел в автобус, жена не узнала его. Ее обычно элегантный муж был облачен в грязную оранжевую лыжную куртку и вязаную шапочку. Он неделю не брился и похудел на пятнадцать фунтов. Кин некоторое время простоял перед ней, пока Лиз Кобёрн не крикнула:

– Мэри, ты не собираешься поприветствовать Кина? – Тут дети, Майк и Дон, вцепились в него.

Сегодня у Тейлора был день рождения. Ему исполнился сорок один год. Это был самый счастливый день рождения в его жизни.

Джон Хауэлл увидел свою жену Анджелу, сидевшую на переднем сиденье автобуса, за водителем, с одиннадцатимесячным Майклом на коленях. Младенец был одет в голубые джинсы и полосатую рубашку для регби. Хауэлл взял его на руки и спросил:

– Привет, Майкл, ты помнишь своего папочку?

Он уселся рядом с Анджи и обнял ее. Это было несколько неудобно, к тому же Хауэлл обычно стеснялся проявлять свои чувства на людях, но он продолжал прижимать ее к себе, потому что это давало ему такие хорошие ощущения.

Ралфа Булвэра встречала Мэри и дочери, Стэйси и Кисия. Он поднял Кисию и произнес:

– С днем рождения!

Все было так, как оно и надлежало быть, подумал Булвэр, обнимая их. Он сделал то, что должен был сделать, а семья была тут, где ей и надлежало быть. У Ралфа было такое ощущение, как будто ему удалось доказать нечто, возможно, только для себя самого. За все эти годы службы в военно-воздушных силах, когда Булвэр возился с контрольно-измерительными приборами или сидел в самолете, наблюдая, как падают бомбы, у него никогда не возникало ощущения, что его мужество подвергается испытанию. Все его родственники были награждены медалями за участие в наземных операциях, а вот самого Булвэра всегда преследовало чувство неловкости, что его роль была несложной, как у парня в военных фильмах, который раздает еду на завтрак перед тем, как настоящие солдаты идут в бой. Он всегда задавался вопросом, присущи ли ему необходимые качества. Теперь Булвэр подумал о Турции и о том, как застрял в Адане, и мчался через снежную вьюгу в этом чертовом «Шевроле» выпуска шестьдесят четвертого года, и менял колесо в опаснейшей местности вместе с сыновьями двоюродного брата господина Фиша. Он подумал о тосте Перо за мужчин, которые заявили, что они собираются сделать, потом пошли и осуществили это. Теперь Булвэр знал ответ. О да! Он обладал всеми необходимыми качествами.

Дочери Пола, Карен и Энн-Мари, были одеты в одинаковые клетчатые юбки. Энн-Мари, самая младшая, первая подбежала к нему, он сгреб ее в руки и крепко прижал к себе. Карен была слишком большой, чтобы поднимать ее, и он точно так же крепко прижал ее к себе. За ними стояла Рути, самая большая маленькая девочка, разряженная в одежду оттенков меда и сливок. Пол одарил ее долгим крепким поцелуем, потом с улыбкой посмотрел на жену. Он не мог согнать улыбку с лица, даже если бы захотел. Пол чувствовал себя каким-то чрезвычайно размягченным. Это было самое лучшее ощущение, которое ему когда-либо пришлось испытать.

Эмили смотрела на Билла, как будто ей не верилось, что он действительно здесь.

– Боже, – неловко пролепетала она, – как же хорошо видеть тебя опять, сладенький!