Елена Ворон - Зеркала и галактики

– Светка… девочка моя…

Переступив порог, Дэсс тихонько прикрыл дверь и отступил в дальний угол, пригляделся к Светлане.

Белые пряди волос разметались на постели, свесились на пол; на изможденном лице белели дужки бровей, а ресницы уже высыпались. Бесцветные губы вздрагивали, как будто Светлана едва сдерживала плач. Ее маленькое худое тело было прикрыто голубовато-серой пижамой, цветом похожей на шерсть Соны, а розовые носки напомнили Дэссу отмытые в ручье пятки его исчезнувшей невесты. Напоминание было мучительным.

– Ну что ж ты, а? – спрашивал Мстислав. – Когда ты начнешь поправляться?

Из обтянутых сухой кожей рук Светланы выпало зеркальце, скатилось на пол. На столике у постели, под переплетением разноцветных проводов, была выложена женская мелочевка; княжич всегда удивлялся, когда в видео женщины полностью преображались с помощью такой вот чепухи. Или это обычные людские враки?

– Ты так быстро… я не успела… Страшная, хуже смерти, – прошептала Светлана. – Не смотри на меня.

– Ты самая красивая. – Мстислав не поднимал головы. – Самая любимая. – Одной рукой он продолжал обнимать жену, другой погладил ее лоб и волосы, ниспадающие с постели и лежащие концами на полу. – Ты моя самая-самая. Только выздоравливай, ладно? Ты будешь стараться?

– Буду, – прошелестела она; в больших, обведенных черными кругами глазах выступили слезы. – Обязательно. – Светлана с усилием приподняла руку, положила Мстиславу на затылок, зарылась пальцами в его белокурую шевелюру. Нащупала обруч. – Ты все еще… с этой гадостью… Слав… когда это кончится? – она смолкла, тяжело дыша. Даже шепот давался с трудом.

– Как только поправишься. – Мстислав выпрямился на коленях; ее рука соскользнула.

– Не смотри!

– Ты моя Светлость. – Он наклонился к лицу жены, прильнул щекой к щеке. – Светлейшая из всех Светлан.

Она попыталась улыбнуться.

– Ты мой Славный. И Мстительный.

– Ничуть не мстительный, не ври. Любому глотку за тебя порву, только и всего.

– Не надо рвать. – Светлана все-таки улыбнулась: – Лучше грызть.

– Как скажешь.

– Домино пришел?

Мстислав выпустил жену из объятий, оглянулся.

– Вон он – забился в угол. – Телохранитель отстранился, позволяя Светлане увидеть Дэсса. – Но я не буду его загрызать. Он потерял память и стал вполне безобиден.

Взгляд ее влажных измученных глаз не сразу нашел княжича.

– Домино, – прошептала она отчетливо, – подойдите, пожалуйста.

– Света, не проси его ни о чем, – Мстислав поднялся на ноги, отодвинул стояк с болтающимися, ни к чему не подсоединенными трубками. – Он беспамятный и… в сущности, это другой человек.

– Домино, подойдите.

В шелестящем голосе прорвалось нечто такое, от чего княжича бросило в жар. Он отлепился от стены и двинулся к прозрачному дому из пластика.

Мстислав приподнял расстегнутую «дверь» и пропустил Дэсса внутрь.

– Домино, я хочу вам сказать… – Светлана перевела дыхание, собралась с силами. – Я скоро умру. Я знаю.

– Светка! Что ты несешь?!

Она продолжала, словно не слышала вскрика мужа:

– Я ничего не могу сделать… защитить… Слав не виноват в том, что… Я сама виновата – заболела, как последняя дура.

– Света, не надо. Я тебя прошу. – Мстислав повернулся к Дэссу, и глаза кричали: «Уйди!»

Княжич стоял у постели и не мог двинуться. Он хотел посмотреть Светлане в лицо, но взгляд упорно возвращался к ее маленьким ступням в розовых носках. Ступни подергивались, словно уходившая из Светланы жизнь билась в них, желая вырваться и покинуть ее тело.

– Слав не заслужил, – шептала она, – этих мучений. За что вы его?… Ему и так больно. И мне… Я устала. Я умираю, потому что… сил не осталось.

– Света! – у Мстислава сломался голос, лицо жалко дрогнуло.

Она упрямо шептала:

– Домино, пожалейте нас… его… ведь ему еще жить… после меня.

Мстислав развернулся и вышел из прозрачного дома, едва его не опрокинув, когда слепо ткнулся в стенку рядом с «дверью». Светлана глубоко вздохнула, под голубовато-серой тканью поднялась и опала ее худая грудь.

– Наклонитесь, – попросила она.

Княжич склонился, заставив-таки себя поглядеть ей в лицо. Глаза у Светланы были синие. Почти как у Соны.

– Здравствуй, – бесцветные губы едва шевельнулись, но слово на языке СерИвов прозвучало ясно. – Ты меня узнаешь?

Еще бы Дэсс не узнал!

– Болотные кусаки впились тебе в задницу и выпили ум до капли, – прошипел он, взбеленившись. – Зачем ты притворяешься больной?!