Леонид Свердлов - Воля богов! Повесть о Троянской войне

– Завидуешь, стерва! – крикнула на неё Афродита.

– Чему тут завидовать? – ответила Афина.

Вечная ошибка, свойственная не только лишь богам: всякому хочется возбуждать в других зависть, но стать объектом чьей-то зависти вряд ли кому-то хочется. Афродита и сама понимала, что зависть других богинь ничего не принесёт, кроме неприятностей, но и теперь бы не отказалась от кислого яблока, вручённого ей Парисом.

Свистнула тетива, и золотая стрела со звоном отскочила от доспехов Афины. Та рассерженно обернулась и, найдя взглядом спрятавшегося за спиной Аполлона Эрота, показала ему кулак.

В спальню вошёл Посейдон и возмущённо потряс трезубцем.

– Что же ты вытворяешь, пена ты морская! – заругался он на Афродиту. – Совсем срама не боишься!

– Это не я, – рыдала Афродита, – это всё Эрот – гадкий, пакостный мальчишка! Он меня подстрелил.

– Ладно, кончай уж это дело, – обратился к Гефесту Посейдон, – не позорься. Тут же дети, – Посейдон кивнул на Эрота, – а ты этакую порнографию распространяешь.

– А я, может, моральную компенсацию требую.

– Арес заплатит – отпусти его.

– А ну как не заплатит? Я его отпущу, и поминай как звали.

– В этом случае я за него заплачу. Я-то от тебя убегать не стану.

Гефест было задумался, но вдруг снова свистнула тетива. Гефест вздрогнул и с интересом посмотрел на Афину.

– А ведь знаешь что… – сказал он ей, неожиданно заулыбавшись.

– Не подходи! – пробормотала Афина, судорожно ища у себя на боку меч. – Стой, животное! Не приближайся!

Но шаги Гефеста становились всё быстрее. Афина заверещала и бросилась бежать. За ней опрометью кинулся Гефест. Им вслед смеялись все, даже Афродита, только у неё это был смех сквозь слёзы.

Вечером, вернувшись со стадом на скотный двор, Парис застал там своего хозяина Агелая, разговаривающего с царскими слугами.

– Царь забирает нашего лучшего быка, – сказал Парису Агелай.

– Завтра будут спортивные состязания в память об умершем царевиче, – пояснил один из слуг. – Главным призом будет этот бык. Кстати, вы все тоже приглашены.

– Жалко быка, – сказал Парис. – Но за приглашение спасибо. Это будет мне хороший подарок на день рождения. Я ещё никогда не был на спортивных состязаниях.

Как раз завтра Парису исполнялось восемнадцать лет.

Он сидел на траве на берегу ручья и играл на свирели. Когда он замолкал, было слышно тихое и монотонное журчание. Тусклый лунный свет освещал лицо Эноны, лежавшей рядом, положив ему голову на грудь.

– Не ходил бы ты завтра ни на какие состязания, – сказала Энона. – Мы и тут славно отпраздновали бы.

– Тут? Как год назад? Всё время одно и то же?

– А какое тебе нужно разнообразие? – спросила Энона, обняв Париса. – Хочешь, я тебе ребёночка рожу?

– У тебя всё время одно на уме. А ведь кругом столько интересного! Мне завтра восемнадцать, а я ничего в мире не видел, кроме овец да коров, ничего не совершил. Не то что на стадионе – в городе ни разу не был. Неужели я всю жизнь так проживу? Неужели мне такое богами предписано?

– Нет, – грустно ответила Энона, – тебе предписано не это. Потому я и не хочу, чтобы ты завтра уходил. Это не просто интуиция, ты же знаешь: все боги хоть немного способны предвидеть будущее, могу это и я. И я предвижу, что если ты завтра уйдёшь, то уже никогда не вернёшься, я чувствую, что с этого начнётся большая беда, которая погубит и тебя и меня.

Парис грустно усмехнулся:

– А хотя бы и так. Если уж боги так для меня определили, мне ли их поправлять? Пусть будет, как они хотят.

Энона посмотрела на него пристальным, удивлённым и преданным взглядом:

– Так ведь и я тоже богиня! Сделай, как я хочу.

Парис только улыбнулся этим её словам. Конечно, она богиня – маленькая сельская нимфа. Куда ей тягаться с тремя олимпийскими вседержительницами, воле которых с последнего времени был подчинён её парень. На что хватит её всемогущества? На пастушье счастье, долгую и однообразную жизнь среди овец и коров, на смерть в глубокой старости среди множества детей, внуков и правнуков. Вот предначертание от богини Эноны. Но Париса ждёт другое предопределение: любовь самой красивой в мире женщины, гибель всего святого и дорогого, короткая, но интересная жизнь и вечная слава. Вот олимпийское предначертание. И Энона хочет, чтобы Парис из трёх самых знаменитых богинь выбрал четвёртую, безвестную?

И Парис не свернул с проложенного перед ним богами тракта и благочестиво пошёл по нему.