Кирилл Леонидов: Заря. Повесть и рассказы

Олег передал Захару штаны и рубаху из грубого светлого холста.

– Это все?

– А что еще?

– Обувь.

– Какая обувь?

– У меня ж на ногах живого места не будет!

– Привыкнешь.

Увидев растерянность на лице Захара, Олег рассмеялся:

– Шучу. На, возьми лапти.

Он объяснил, как их надеть:

– Вот здесь остановимся, переодевайся. Твою одежду отдам, куда надо, вернут после игры.

Они встали на пыльной грунтовке, оба вышли из машины. Олег кивнул на ближайшую березу. Вокруг сплошной лес из таких же.

– Давай, и сходи по-быстрому.

– Чего?

– В смысле переодевайся и, если хочешь, нужду справь. Еще ехать.

– Да не… все нормально, – замялся Захар. – Хорошее место выбрали для игры. Как в сказках про Аленушку. Березки… Смотри-ка, все в самый раз!

Олег улыбнулся, но ничего не ответил. Ехали еще довольно долго.

– Удобно? – спросил Олег про одежду.

– Грубовата, но пойдет. А если я сейчас спрошу насчет тактики поведения, это будет считаться за один раз?

– Еще пока нет.

– Я могу сам найти себе девушку?

– Взять девушку по представлениям славян не означает принудить. Но…

– Нет, полюбовно, конечно…

– У наших предков чаще выбирали женщины. Придется потрудиться. Твоими достоинствами должны быть разум, интуиция и сила. Еще знания и способности, которым научат. Тогда свободы было больше и открытости, чем сейчас. И искренности в мыслях и поступках.

– Да ну?

– Абсолютно точно. Когда-то давно детьми природы были. Умели по настоящему радоваться жизни, радостно любить и даже светло хоронить. Все просто и ясно: что в племени твое – то твое, что не твое – то чужое. У своих категорически ничего нельзя украсть и отнять, в полон взять нельзя, обидеть. Тогда хорошо понимали, что значит «свой род», то есть народ. И решали сообща. Позже стало по-другому… И по сей день так.

И вот Захар шагает через поле. Лес расступился, огромное ярко – зеленое пространство раскинулось до горизонта. Воздух прогрет солнцем, спина в поту, а босые ноги в росе – он снял лапти, трудно в них с непривычки идти. Игра началась. Он волнуется, как первоклашка, читающий на линейке перед учебным годом свой первый в жизни публичный стих. Что ждет? Как себя проявит и какие открытия сделает? Может быть, они станут новыми стимулами для радости и развития, или заставят отвернуться в разочаровании? Где-то в воздухе носится волнение матери. Это и ее экзамен. Он будто чувствует ее присутствие. Смогла ли донести до сына такое, что позволит быть с миром в гармонии?

Начал читать про себя молитву – заговор. Самое время.

Ему открылась ложбина и берег синющей реки. На холме, отгороженном колышками со стороны реки, несколько ошкуренных желтых срубов – «гнезд» метрах в трехстах один от другого. Меж домов суетится такой же как он народец в натуральных одеждах. Некоторые же… голыми ходят по пашне чуть в стороне. Судя по движениям, сеют. Инструктажа ходить голяком вроде бы не было. Или он что-то пропустил? Также люди таскают дрова, кажется, для печи или очага, некоторые работают с гончарными кругами. Да мы продвинутое племя! Есть что оставить потомкам. Кто-то из молодых мужчин крикнул, показывая на него:

– Гридя! Заря грябет 2 2 Грясти – идти ! Паки на небесе зрил…

«Паки» – «опять»! – вспомнил… новоявленный Заря. Странное у него имя. Как-то не по мужски, «заря» – она, женского рода. Ну и что? В общем, красиво. На то и заря, чтоб, наверно, зрить. Значит, любит созерцать, размышлять. Неплохая роль. Это лучше, чем руками работать. Может, он стихи писать умеет или песни слагает? Только вот попробовать надо. А как на старославянском-то это все сделать? Халтура получится. Он попытался, исходя из своего скудного запаса слов сделать некое смешное подобие. Ну-ка!

Из сруба вышел мужик, наверно, тот самый Гридя, вытирая руки соломой. Он просто страшен в недовольстве. «Хорошо играет роль модератор», – отметил Заря. Как только подошел, разглядел его широченные плечи и хмурый взгляд. Губы плотно сомкнуты, так, что рот теряется в темно-русой бороде. Больше Заря ничего оценить не успел – получил жесткую медвежью оплеуху. Сам не понял, как оказался на земле. Вот так реконструкция! Некоторое время даже не мог подняться. Мужик подал ему руку: