Владилен Елеонский - Ван Тхо – сын партизана. Воспоминания морского пехотинца США о вьетнамской войне

Вечером он зашел ко мне в комнату, мое обмундирование висело на вешалке у кровати, а я лежал на койке в одних трусах под вентилятором и беззаботно листал цветной мужской журнал.

Командир молча снял с плечиков мой мундир, сел напротив, достал иголку с ниткой и, словно заботливая мама, старательно пришил мои лычки на место, да так, что наш армейский портной позавидовал бы.

– Из тебя вышла бы неплохая женщина, – сказал он, вешая мою форму на прежнее место. – Ты еще не знаешь, во что вляпался, Хоткинс, вот в чем твоя главная проблема!

Не знаю почему, но именно в тот момент мне показалось, что пребывание во Вьетнаме добром для него не закончится, и я оказался прав, однако все следует рассказать по порядку.

Скоро адаптация закончилась, и наступил апрель, который я запомнил на всю жизнь. Полковник Макнамара дал нам первое задание. Для меня и всего нашего вновь сформированного взвода оно оказалось первым и последним.

Нас высадили с вертолета на какой-то безымянной высоте, и мы оцепили квадрат близ болот Хо, чтобы эвакуировать сержанта-сапера Джеральда Хоупа. Оказалось, что я знал этого парня лично, года два назад мы встречались с ним по службе в горах Пакистана.

Как сообщил полковник, Хоуп должен был заминировать Крысиные норы – достаточно крупную подземную базу вьетконговцев, которая как заноза располагалась где-то на границе с Камбоджей и наряду с другими такими приграничными базами обеспечивала бесперебойное функционирование тропы Хо Ши Мина, по которой, как я говорил, партизаны получали все необходимое из Северного Вьетнама – от оружия, лекарств и продовольствия до пополнения личным составом.

Конечно, Крысиным норам, которые должен был уничтожить Хоуп, было далеко до Ку Чи, которые рыли еще в пятидесятые годы в пригороде Сайгона [только недавно я узнал, что в тоннелях Ку Чи общей протяженностью около двухсот миль постоянно находились шестнадцать тысяч человек, это был настоящий подземный город со своими госпиталями, родильными отделениями, клубами, кинозалами и казармами]. Тем не менее, Крысиные норы позволяли действовать достаточно крупным партизанскими силам, входили в зону ответственности нашей дивизии, и именно этот воспаленный аппендицит в животе нашего соединения следовало вырезать как можно скорее, поскольку только таким образом можно было спасти жизни наших солдат и мирных жителей.

Сутки мы прождали в условленном месте, однако Хоуп не появился и на связь не вышел. Надо было срочно убираться из этого во всех отношениях отвратительного места, чтобы организовать крупномасштабную операцию по спасению сержанта, выяснить, успел ли он заложить взрывчатку в Крысиные норы и так далее, а с нашими силами там нечего было ловить, однако бродяга Нудс закусил удила, и все самые худшие мои подозрения по поводу причин тех потерь, которые до этого нес его взвод, начали вдруг оправдываться.

Этот фанатик искал малейший повод, чтобы затеять что-нибудь жуткое и кровавое. Все мои доводы разбивались как волны об утес о тупую непоколебимость этого сумасшедшего ублюдка.

– Да брось ты, Хоткинс! Мы не можем оставить в опасности американского гражданина, и если хоть один волос упал с его головы, желтые у нас попляшут, это я тебе обещаю.

Желтыми он называл вьетнамских жителей, и складывалось впечатление, что подсознательно он как раз и желал, чтобы с Хоупом приключилась какая-нибудь ужасная беда, вот тогда у Нудса начнется настоящая жизнь.

– Полковник не одобрит твое решение.

– Ха!.. К сожалению, я не могу его спросить. У рации отсырел аккумулятор. Проклятое вьетнамское болото!

Я был почти уверен, что этот ненормальный специально окунул рацию в болотную жижу, чтобы развязать себе руки. Тем не менее, сделать я ничего не мог, по уставу следовало выполнять приказы командира.

Вертушка улетела сразу после нашей высадки, чтобы не выдать противнику наше местоположение, и ждала нашего условного сигнала на базе, однако проклятый Нудс не собирался его подавать. Я достал карту, чтобы обсудить план действий, но он не стал меня слушать. Как видно, у него был простой как шило свой план, посвящать в который меня он решительно не желал.

– Тебе сейчас, Хоткинс, следует знать одно – у него на левом запястье вытатуирован треугольник в круге, а самое ценное, что есть при нем, это заплечный ранец со сверхмощной взрывчаткой, он весит около ста фунтов.

Мы преодолели вязкое болото, шепча Нудсу в спину отборные ругательства, но он не обращал на наше недовольство ни малейшего внимания, как будто оглох. Наверное, не сосчитать, сколько раз я представлял, как приставляю дуло своего «кольта» к его жирному стриженому затылку, нажимаю на спуск и с наслаждением вижу, как его голова с брызгами, словно переспевший арбуз, разлетается в стороны. Почему-то в моих видениях она разлеталась в стороны именно так, – как перезревший арбуз.