Дмитрий Резаев - Сын ворона

Глаза Агаты возбужденно заблестели.

– Есть!

Надежда зажглась в груди Альмейды: вдруг далекая волшебная страна, где все счастливы, существует?

– Говори!

Агата вздохнула и начала:

– Чуть дальше на севере, на берегу моря и на окрестных островах живут многочисленные славянские племена. Славяне язычники и свирепые воины. У них нет королей и императоров, есть только вожди, которых они выбирают по доблести, а не по рождению. Они огромные и сильные как медведи. Любят веселые пиры и охоту. А еще они отважные мореходы и пираты. Они нападают на германские города и города данов, грабят их и освобождают рабов. Наш император и императоры до него не раз пытались их покорить, но у них ничего не получилось. А еще, – она лукаво улыбнулась, – у них свободные нравы, и девушка вольна сама выбирать себе жениха.

Альмейда недоверчиво посмотрела на служанку.

– Сама выбирать себе жениха? Да ну тебя! Врешь и не краснеешь. Это все сказки.

– А вот и не сказки! – Агата обиженно поджала губки. – А первый красавец среди них – Роарг, Сын Ворона. Говорят, он красив, как Бог, и отважен, как лев. Как-то раз граф Мекленбурга объявил награду за его голову за то, что он напал на его купеческий караван. А Роарг проник в Мекленбург в повозке с сеном и соблазнил его дочь. Его застигли прямо в ее спальне. Он сражался отчаянно, но силы были неравны. Солдаты графа схватили его и бросили в темницу. Граф повелел держать его в цепях до тех пор, пока его отец Радомир, вождь бодричей с острова Руя, не возместит ущерб, который нанес этот разбойник Мекленбургу. Но в первую же ночь дочь графа помогла ему бежать. Для этого она сплела веревочную лестницу из собственных волос!

– Как же она могла спасти его, если этот Роарг ее обесчестил?

– Нет! – горячо возразила Агата. – Не обесчестил. Она сама отдалась ему, потому что перед его красотой и манерами не способна устоять ни одна женщина в мире.

– Врешь!

– Клянусь девой Марией и святым распятием!

Агата истово перекрестилась.

– И что же дальше? Он сбежал вместе с дочерью графа?

– Хотел. Она ведь была теперь коротко острижена и переоделась в мальчика, чтобы незаметно выскользнуть из города. Но один из стражников узнал ее, и бегство было раскрыто. Роарг вскочил на коня и был таков. А бедная девушка с тех пор не могла больше смотреть ни на одного мужчину, постриглась в монахини и через год умерла от тоски в монастыре святой Бригитты.

– Самая прекрасная смерть – смерть от любви.

Обе девушки вздохнули, и каждая задумалась о своем.

На противоположном от Арконы конце острова, в самой лесистой ее части, в центре бурелома, среди поваленных деревьев и колючих кустарников стояла хижина ведуньи Радмилы. Массивные бревна, из которых она была сделана, давно покрылись пушистым зеленым мхом, и почти сливалась с окружающей чащей. На двери избушки было вырезано лицо какого-то древнего бога, с гневными глазами, открытым ртом и длинными волосами, которые распространялись вокруг головы наподобие лучистой короны.

Ведунья Радмила, молодая женщина, с распущенными волосами, которые практически полностью закрывали ее лицо, занималась очень важным колдовским делом, смысл которого был известен только ей одной.

Посреди темной хижины, куда пробивались сквозь щели тонкие солнечные лучи, стояла жаровня. Под ней потрескивал огонь. На жаровне стоял котелок, в котором булькала вода. Радмила подошла к одной из стен, на которой висели многочисленные пучки трав, кореньев и связки грибов, отщипнула немного от одного из пучков и бросила его в котелок. Радмила наклонилась над варевом и начала шептать что-то неразборчивое.

По стенам хижины висели кости, чучела животных, кое-где стены украшали начертанные чем-то подозрительно напоминающим кровь странные знаки. По углам стояли деревянные идолы с грубо вырезанными бородатыми лицами.

Радмила снова бросила в варево какие-то корешки, снова забормотала что-то таинственное. Посвященный без труда узнал бы в этом бормотании древний язык друидов, народа, который обитал в лесах Европы задолго до славян и германцев. Когда этот многочисленный и просвещенный народ начал исчезать, многие его представители стали учителями славян, их жрецами и прорицателями, а их язык стал языком тайных знаний, на нем творились заклинания, делались заговоры и приговоры, привороты и отвороты. Язык этот хранился бережно и передавался посвященными из поколения в поколение, помогая славянам не сбиться с пути в лесной чаще.